1

Мы пробыли у Расцвета
несколько дней. Арина путешествовала в
сопровождении ее новых друзей Или и Барса, по
окрестностям. На небольшой плантации за домом, она
собирала вкусный виноград, а из ближайшего леса
они часто приносили корзину полную грибов или
ягод. Забавно было наблюдать картину,
возвращающейся экспедиции: шествующий, как
трактор, Или, несущий в зубах полную корзину, на
нем восседает довольная и смеющаяся Аи, а вокруг
шмыгает с поднятым хвостом деловой пятнистый Барс
- не очень маленькая копия настоящего барса.
Мы с Расцветом каждое утро
уходили на досках в море. И надо сказать, у меня
неплохо стало получаться. К обеду, когда приходила
первая усталость, мы прекращали кататься и
закидывали в море спиннинги. Одного – двух
забросов обычно было достаточно, чтобы выловить на
обед достойную рыбину. Ближе к вечеру мы
приходили к морю снова и катались до заката. А
совсем в ночь мы садились с Расцветом у камина за
долгие обстоятельные разговоры. Аи к тому времени
чаще уже спала.
- Почему бы ее не попробовать поставить на
доску?
- Пусть попросит сама. Не торопись, она все
успеет.
- А если не попросит?
- Значит, ей пока этого не нужно.
- Я и сам несколько растерялся – что мне
сейчас нужно? Нужно ведь куда-то идти? К людям, к
горам, к маме Аи…
- Ты тоже не торопись. День-другой ведь
ничего не меняют. Тебе нужно собраться с силами,
подумать неторопливо. Мы вот твою прошлую жизнь
здесь разложили по полочкам.
- Как это – по полочкам? - притворился я.
(Несколько вечеров мы обсуждали, не
останавливаясь, все хитросплетения моего не
простого и заковыристого пути).
Расцвет отодвинул на ближней стене
ширмочку и неожиданно открыл передо мной несколько
деревянных полок с тетрадями. Под ними были мелкие
надписи.
- Я без очков уже не вижу.
- Пять простых табличек: «Дружба», «Любовь»,
«Семья», «Работа» и «Увлечения».
- И все?
- Все. А ты что еще бы хотел?
- Спорт, например.
- Если ты им на жизнь не зарабатываешь, то
это увлечение. Если зарабатываешь – работа.
- А учеба?
- Учеба, как и любое действие, направленное
на самосовершенствование – главная тетрадь твоей
работы. Видишь, какая она толстая? Это у всех так.
Я уже страницы доклеивать начал.
- А любовь и семья не должны стоять вместе?
- Тетради на этих полках сами знают, когда
перепрыгивать, переходить сверху вниз, и наоборот.

- Я не всегда знаю, а они, значит, умнее?
- Ведь это не совсем обычный архив. И он в
какой-то степени бесконечный, резиновый.
- Он у тебя скорее деревянный.
- Как известно – каучук добывается из дерева,
но ты меня не путай. Ты хочешь что-то о себе
узнать?
- Конечно. Особенно из будущего.
- Будущее за стеной. Я туда не полезу.
- Лень?
- Вернее будет сказать – туда нельзя. Но зря
ты так легкомысленно к прошлому, в нем можно
докопаться до многих интересных твоих поступков.
- Ты считаешь, что главные из них у меня уже
сделаны?
- Лучше этого не знать. Этого никто не знает.
Но ты, я гляжу, даже посмотреть боишься?
- Да нет, что ты.
Я взял тетрадь с нижней полки, открыл первую
попавшуюся страницу и увидел фотографию Ваньки
Севидова, сидящего со мной за одной партой. Ванька
- мой одноклассник по начальной школе. В
первом-третьем классе мы жили в соседних
подъездах, ходили вместе гулять и в школу,
катались по тонкому льду едва замерзшей реки,
делились мальчишескими тайнами. Короче дружили. А
потом его родители увезли куда-то на север, и я
про него постепенно совсем забыл…


2

Неожиданно сверху со всей своей
командой спустилась Арина.
- Сегодня что-то не хочется спать. Можно я с
вами посижу?
- Конечно.
- Занимай большое кресло – посоветовал
Расцвет.
- Я рядом с вами.
Мы усадили Арину на диване, накрыли
пледом. В ногах устроился Барс, на полу – Или.
- Что это за полки, пап?
- Это волшебные тетрадки папиной биографии –
опередил меня Расцвет.
- Почему они волшебные?
- Сейчас узнаешь. Вот смотри – это папин
школьный друг, Иван Севидов.
Неожиданно страницы тетради стали
перелистываться друг за другом, и мы за несколько
минут успели увидеть, как мой друг Ванька ехал с
родителями в поезде на север. Его первое
восхищение Северным сиянием. Мы увидели моего
друга в школе, в армии на корабле, в институте за
учебниками, с красивой девушкой на дискотеке,
потом с ней же и маленькими мальчиками-
близняшками в узкой советской квартирке. Потом с
ними же, растущими, и с красавицей женой в разных
заморских странах.
- Он еще долго вспоминал тебя, ваш двор,
город, вашу дружбу. Вот его школьное сочинение о
дружбе.
Расцвет вытащил из папки подклеенный
желтый листок бумаги с каллиграфическим детским
почерком. «Мой друг остался в большом городе на
Волге. Весной мы ходили с ним в оттаявшие сады на
холмах и ловили сетями птиц…»
- Правильно - так и было! Мы научились от
старших дворовых ребят ловить осмелевших желтых
синичек, а осенью красных и пузатых снегирей.
Какое-то время эти маленькие чудеса жили у Вани
дома в клетках (мне почему-то не разрешали), но
рано, или поздно, мы их отпускали. И это был еще
один праздник – отпускать птиц на волю.
- Еще смотрите, - и Расцвет показал нам с
Ариной картинку московского вагона метрополитена.

- Это было лет пятнадцать назад. Вон там
справа, ты, а через три человека от тебя стоит
Иван. На выходе, вы даже встретитесь взглядами,
вам даже покажется, что вы знаете друг друга, хотя
и прошло много-много лет. Ты даже захочешь (вот
видишь, ты замешкался) остановиться, но какое-то
срочное дело не позволит тебе этого сделать, и
толпа вытолкнет тебя наружу. А Иван останется в
вагоне. Больше ваши дороги так близко не
пересекались.
- А покажи, где он теперь?
- Минуточку – расцвет осторожно, прижимая
тетрадь к себе, заглянул между страницами, и в
чем-то убедившись, папку открыл.
Иван, немного поседевший и в очках,
восседал в просторном и уютном кабинете. Вокруг
его стола сидела группа, по-деловому одетых,
людей.
- Ему досталось дело его отца. Твой школьный
друг, теперь большой босс. Его компания добывает
черное золото.
- Интересная история. И в ней есть какой-то
особый смысл?
- Я просто хотел рассказать, что знаю о тебе
больше того, чем даже ты о себе знаешь.
- А что человек не может о себе знать все? –
спросила дочь.
- Правильно, Арина. Не может. Каждый человек
может знать о себе только часть. Он мало помнит о
своем раннем детстве. Он постепенно забывает
многие моменты из его предыдущей жизни. Он
забывает о многих своих не ключевых, как ему
кажется, поступках. И он не может знать, что будет
с ним завтра.
- А догадываться?
- Догадываться может, но не знать. Знать и
догадываться – это разные вещи.
- А вы дадите папе телефоны его школьного
друга Ивана?
- Если он, захочет. то конечно. Хотя он может
найти его теперь и без меня. Я хотел бы вам
показать, связанную с Иваном, одну историю.
Видите?
На странице замелькали мальчишки,
толкающиеся друг друга своими ранцами.
- Видим, видим. Смешно, как одеты, –
удивилась дочь.
- А ты что-нибудь об этом помнишь?
- Я, пожалуй, нет.
- Целый год вы провожали вдвоем одну красивую
девочку. Ее звали - Мила. Таскали за ней по
очереди ранец. Вас высмеивали другие мальчишки, а
однажды они на вас даже напали.
- Я начал смутно вспоминать. Их было четверо.
- Их было пятеро, но вы дали им отпор, встали
вместе на защиту девочки.
- Так интересно – я все это забыл. А какой
вывод?
- Вывод простой – с тех пор каждый из вас не
боялся больше защищать себя и своих близких.
- «Не бояться защищать» – странно звучит.
- Но многие и до сих пор - бояться.
- А Мила где?...
Мы многое обсудили в тот вечер и не раз
открывали разные по размерам мои журналы и
папочки. Чаще всего, я попадал в малознакомые с
первого взгляда места, с самыми разными известными
и не очень, мне людьми. Видимо, когда смотришь на
себя со стороны, мир представляется совсем другим.
И мне, не скрою, пришлось часто краснеть,
удивляться и разочаровываться, глядя на поступки
этого угловатого мальчика – юноши – мужчины.


3

Читатели сказки хотят простоты, ярких
чудес и доброго окончания. Добрые герои в них
обязательно должны побеждать – такие правила. И
это понятно - ведь люди, прочитавшие сказки, себе
и своим детям, должны ложиться довольные спать.
Так как я оказался в сказке в первый
раз, то каждый день мучил Расцвета новыми
вопросами. Сказка самое удобное место для того,
чтобы задавать вопросы. Если ты, конечно, в ней
сам. И я продолжил, порой несколько прямолинейно,
любопытничать.
- Как давно ты живешь здесь один?
- Я не один. Со мною море, мои друзья (Расцвет
показал рукой на спящих Или и Барса) и
воспоминания. А давно – не давно, для тебя это не
должно иметь никакого значения. Правда.
- Я, наверное, хотел спросить: сколько он длится
– человеческий расцвет?
- По разному. У кого-то несколько мгновений -
дней, а у кого-то очень длинную жизнь. Как лягут
звезды.
- Это же не карты? Ты, что - уверен, что все
зависит от звезд?
- А от чего же еще? Конечно от них. А так же от
места и времени твоего рождения. От родителей и
всего твоего рода. От человека самого, думающего и
саморазвивающегося. От любимой нянечки в садике и
первой учительницы в школе. От мальчишек в твоем
дворе детства и от очень большого количества
случайных факторов. Но звезды… Звезды, встав на
твою вахту, уже все решили. Вот сейчас тебе
хотелось бы поговорить с твоим школьным другом
Иваном?
Я кивнул.
- Но ты же понимаешь, что время битвы ранцами
давно прошло, а из мальчиков вы превратились в
заматеревших и отчасти даже угрюмых дяденек? И вам
уже, практически, не о чем говорить – вы теперь
разные люди.
- Если все так сразу предначерчено, то нужно
просто лечь и ждать счастья? Или несчастья.
- Но ты не сможешь. В каждом из людей, спрятаны
энергия роста, код родителей, зов рода, память
страны. И каждая составляющая, в координатах
родивших тебя звезд, уже гонит и зовет тебя к
новым людям и маленьким поступкам. А иногда – к
подвигам.
- Меня ведь родила мама, а не звезды.
- Правильно. А твою маму родила твоя бабушка. И
никто не умоляет их участия, внимания и любви. Но
они не в силах жить за тебя. Человек познает мир и
живет в нем только сам. Хотя и не один.
- Но ты вот здесь один?
- Я в сказке. Мне можно. А человек даже, когда
один, продолжает присутствовать в сознании
огромного количества знакомых и не знакомых людей.
И даже я не один, хотя и похож, отчасти на
отшельника. Чтобы поговорить с Рассветом и
Закатом, мне не нужны дополнительные технические
приспособления.
- И ты с ними разговариваешь?
- Конечно. Каждое утро и каждый вечер.
- Но человек…там… за сказкой, так не умеет.
- Напрасно, ты так думаешь. Человек непрерывно
разговаривает со своим прошлым и пытается
заглянуть в свое будущее. Помнишь, как ты хотел
заглянуть за стенку? А разговаривать без
телефона…
Я в очередной раз посмотрел искоса на умерший
неделю назад экран моего мобильника.
- Здесь у тебя, правда - беда со связью.
- А разговаривать дистанционно без телефона,
скажем так, человек не научился еще. Или ему
теперь не дают возможности научиться такие же
человеки, которые придумали телефоны и связь,
которые ими владеют.
- Это удобно!
- И человек не хочет переучиваться. А вспомни в
школе, вы собирались часто с друзьями в нужное
время и в нужном месте. А у вас тогда и в
квартирах телефоны были только у единиц.
- Мы просто договаривались заранее.
- Вы просто знали, что нужно договариваться
заранее. Но некоторые не знали, а чувствовали сбор
и приходили в нужное время и место сами.
- Интуиция.
- Желание! Желание, помноженное на интуицию,
может творить чудеса.
- Но мы не умеем иначе?
- Что обидно – вы даже уже не пытаетесь. У вас
засорено все поле. У вас слишком много одежд.
- И что же делать?
- Хотя бы жить прямо сейчас, а не в
воспоминаниях.
- А в сказках можно?
- Сказки, как сны. В них ты набираешься сил и
чуть ближе к природе.
При слове «природа», Барс приподнялся
дугой, и плавно перевалился на другой бок. Арина
под наш взрослый вздор давно спала. Огромный Или
похрапывал с ними рядом. Пора было и нам
прикоснуться «к природе».

Есть у меня школьный друг. На фоне затянувшейся
любви к зеленому змею, потерял он свой маленький
бизнес. Сидит дома, достает окружающих
бестолковыми звонками. Мои асинхронные попытки
заехать к нему, чаще всего напарываются на моменты
его жесткой депрессии. Когда желает вдруг
увидиться он, чаще всего у меня нет времени. Так
что мы не совпадаем. Не стыковка полная.
Друг мой в ранней юности был душой компании и
отличался искрометным, а порой и тонким юмором.
Прорезается он временами и сейчас. Чаще, правда, с
"черным" уклоном. Не мудрено. Вот
пример.
- А ты знаешь, что Хулио Иглейсис и Валентина
Толкунова, создали группу? Я серьезно. Группа
называется "Хулио Толку"...

- Если бы ты был американцем, за кого пошел бы
голосовать?
- Ты хочешь сказать, что у них есть выбор?
- Нет, я спрашиваю о том, что спрашиваю.
- Из этих двух, я выбрал бы Абаму.
- И почему?
- Он в моем возрасте. Он значительно моложе
Мак... Проще выговаривается. У него больше сил. И
он... не наглый белый янки.
- А у нас можно ли было бы выбрать...
татарина, например?
- Ты же сам просил не сравнивать. У нас в
Кремле к концу первого срока такого правления, так
называемых русских не осталось бы совсем. Разве,
что для приличия. И еще - убыль нашего русского
этноса в стране увеличилась бы с двух миллионов до
пяти. Это же Россия. Здесь вам не там.
- Итак - Абама?
- Они загнали себя в тупик. У них уже нет
выбора.
- А у нас?
- А у нас его никогда не было.

Ты попросила утром часок посидеть с нашей крошкой.
И прошел целый день. Ах, какой славный день ты нам
попросила...

- Готовясь к прыжку, не забудь про правильные
действия с парашютом.
- А если его нет?
- Как это нет?
- А если его кто-то не взял, например?
- Тогда попробуй не прыгать!

- Что ты имеешь ввиду, когда говоришь о
непреодолимой силе?
- Я говорю, что ты не можешь, например, сидеть в
кабине пилота и управлять самолетом.
- Но ты можешь не полететь?
- Можешь, но ты уже летишь – тебе надо.
- Тогда ты непреодолимую силу страха уже
преодолел. Ты свободен.
- С тобой сложно.
- А то ж…

- И ты просыпаешься в ночных кошмарах, с
ненавистью к себе, с вчерашними неразрешимыми
вопросами…
- А надо?
- А надо с чувством благодарности, с молитвой.
Я опять с вами! Солнышко обозначило горизонт, мир
безумно красив, мышцы твои ждут, когда ты их
разомнешь-расправишь…
- Ты же это все понимаешь?
- Если бы не понимать, то тогда совсем кранты.
Но, скажи, что делать с головой, забитой всякой
дрянью: кризисом, проблемами многочисленными,
перетиранием своих давних и не очень не совсем
точных поступков?
- Пиши стихи.
- Это было. Не могу. Надо ведь добро, свет
отдавать - «текут ручьи, ля-ля-ля-ля…», а я все
про осень, про зиму...
- Но ведь осень на дворе? Скоро зима?
- Это не важно! Я про осень и зиму все сказал.
Мне про холод в душе неинтересно.
- Пиши про тепло.
- А про тепло, когда в душе холодно, нельзя.
Напишешь один раз, как упражнение, и отправишься
навсегда к графоманам на посиделки.
- Типа, такого предательства?
- Типа того. Типа - вранья.
- И что остается?
- Не писать.

Ребенкину нашему исполнилось вчера пол года. Мы
встретились, не договариваясь днем на саратовском
мосту: я ехал повторно принимать фильм, ты –
возвращалась домой от мамы.
- Как наша девочка?
- Лучше всех…
Что еще успеешь крикнуть продвигаясь на
встречных курсах? Я заскочил по ходу к твоим –
нашим близким, и с порога меня встретило на руках
улыбающееся чудо. Чудо, чадо, детеныш...
- Зуб. У нас прорезался первый зуб!
- Вот эта новость, так новость.
Мама ребенкина на мосту об этом еще не знала.

И только прочитав, дочери сказку в тысячный для
себя раз, я понял, что не так забавляет меня
русское одиозное горе и герои вокруг него, а
только то: «Куда все-таки дели старики разбитое
золотое яичко? И может ли курица существенно
улучшить благосостояние в отдельно взятой семье?»
Ответ празден: «Может, но не на Руси». А
сказка-то русская. Вот так.

Сколько человек не спало этой ночью в поисках
выхода. Эй вы, скажите, если кто нашел?

- А этот?
- Правду?
- Конечно.
- Умеет пилить и откатывать.
- А работать?
- Работать… не умеет. Но у него в отделе неплохие менеджеры.
Так что пробелы они закрывают.
- Тонко «пилит»?
- Технично.
- Надо подумать. Этот?
- М-м-м…
- Говори.
- Конфликт ходячий. Плюс - наследственный алкоголик. Плюс - скотина…
- Но как раз за него поручились.
- Оставите?
- Посмотрим. Дальше.
- Остальные у нас идеальные.
- Так не бывает.
- Почему - бывает. У нас так…

Домой я пришел с разбитой губой, но с забитым
мячом и с победой. Просто защитник соперника был
уже на развороте и не успел остановить свою ногу.
Мог ли я не идти в возможный контакт? Конечно. Но
что сказали бы ребята?
Улыбнувшись над моим видоизмененным фейсом, ты
с ходу обозначила, что на футбол я больше не
пойду. Но мы-то понимаем, что это шутка.

Это второе за все время обращение в дневнике
прямым текстом. Жалко, что они вообще есть, но с
другой стороны хорошо, что есть дневник.
Высказаться до конца - единственный способ найти
надежду на взаимопонимание.
Я, конечно, не беру на себя право быть
безгрешным, но посудите сами. Посуди. Мы с
товарищами снимаем фильм о поколении и о городе. Я
втянул несколько челов. в работу, профинансировав
из собственного кармана первую часть фильма. И
есть все более укрепляющаяся в душе уверенность,
что нужен он не только мне и моим
единомышленникам. Для демонстрации фильма выбран
маленький (на 69 мест) уютный зал по дружбе и без
аренды. Для сбора гостей придумана часовая
программа с двумя частями фильма по шесть минут и
другим «фаршем» в рамках параллельных искусств
города. В прошлый раз (он же первый) была в
«начинке» мною придуманная группа «Точка
невозврата» и презентация журнала с моей статьей о
фильме (я не человек-оркестр - так в тот раз для
дела получилось). Все дополнительны расходы
(аппаратура для группы, билеты…) я взял опять же
на себя. Эксперимент как бы. Начало. Люди же
неожиданно откликнулись и очень бодро пришли,
набив тот же зал так, что стояли и сидели на
ступеньках. Второй раз сделать непривычное в
нынешние времена над человеком насилие-неудобство
просто нельзя, а минимальную часть затрат
(выступление приглашенных групп, ведущего,
помощницы в организации вечера и распространении
билетов, изготовление самих билетов…) хотелось бы
окупить. Я не говорю про сам фильм - это в таком
формате невозможно.
В городе у людей одного круга полная
информационная пропитка. Стоит сделать приятное
(или не очень) кому-либо и об этом узнают все.
Поэтому-то мы решили, что все 69 мест будут
проданы. Все! Хочешь сидеть - плати. Не хочешь -
что поделаешь. Зал крохотный, наполнится. Пресса,
авторы фильма (если не собираются выкупать билеты)
и все остальные реальные участники, будут иметь
ограниченное количество приглашений без мест. Час,
в конце-концов, зная об этом заранее, можно и
постоять. Я все рассказал. Тогда объясните мне,
как мне поступать-реагировать на то, если уже
кое-кто из друзей-товарищей обиделся на наличие
цены (пятьсот рублей) на билеты с местами? Опять
на свои подарить всем (одному ведь нельзя – только
всем) вечер, взяв на себя все расходы? Но это,
согласитесь, не совсем правильно?

Зеркальность многих исторических параллелей
вековой давности ни могут не волновать. Радоваться
каждому мало-мальскому событию, не думать о завтра
– что еще можно добавить к антикризисному
аутотренингу.
И тут ты просыпаешься ночью, а в голове тот же
прославленный теперь фильмом «Адмирал» Колчак
выжигает заживо селенья, расстреливает скопом
пленных красных - армию в двадцать пять (!) тысяч
человек. Да, несколько веков назад на Руси все
войско было не более...
Да и сдался мне, возвеличенный спустя столетье
полководец и исследователь, умница коих за все
время истории государства российского насчитаешь
единицы.

Длинная тяжелая волна кризиса – цунами вошла на берег и обозначала
первые жертвы.