Перетаскиваю большими вёдрами кучу навоза на
даче. Владимир Иванович, крепкий мужчина
семидесяти с хвостиком лет, нагружает совковой
лопатой мне вёдра у ограды. Он во всём
обстоятелен, и при случае выбирает из навоза
стекляшки и гвозди. При этом успевает выдать почти
философское рассуждение. До озвучивания его, надо
отметить, что наш дачный участок огорожен сеткой
рабицей, укреплённой полыми
шестидесятимиллиметровыми трубами на каждой из
которых сверху от дождя маминым «бойфрендом»
вывешены с отрезанными донышками пластиковые
бутылки с навинченными крышками. Будете мимо
проходить – заходите, всегда рады. Итак
рассуждение Владимира Ивановича:
- Я вот для себя определил, что если набью до
смерти все трубы всяким мусором, то страна наша от
мусора не очистится. А если не набью…
(Я поднимаю свободно рукой для удобства его
очередного броска ближайшую бутылку) Бред
какой-то, - хохочет Владимир Иванович.
Надеюсь, что это - полный бред, и наполнить
трубы в ближайшие годы ему не удастся.

В «лётке» мы провели выездную тренировочную игру.
Он не переодевался, стоял весёлый на бровке и
болел за обе команды (за своих «лётчиков» и за
нашу-свою ветеранскую). Очень хотел, чтобы мы в
его день рождение выдали боевую ничью. Потом мы
сидели командой у закрытого бассейна и говорили о
нём тосты, а я вспомнил, как он три дня назад
мужественно уходил от «грязных» подкатов и забил в
последней игре два очередные и решающих мяча.
Полковник в порядке – подтянут, силён, энергичен,
улыбается также широко, успевает отдавать команды,
слушать и отвечать на поздравления по телефону А
некоторое несоответствие денежного довольствия,
получаемого от родимой страны, я, думаю, он
наверстает… в после армейской жизни: хватка у него
есть, порода видна в простом неумении воровать,
"как все", а сил на второй рывок ему ещё
хватит. Жалко лишь, что так у нас странно устроено
- вторые рывки, третьи... Но мы не скулим - мы
привыкли.

Когда вас приглашают прокатиться на
двадцатиметровой красавице "Принцессе",
и увидеть с верхней палубе на скорости
восьмидесяти километров в час, как уходят в
сторону огромные закрученные волны, а оторопевшие
рыбаки встают со своих "пригревшихся"
мест и машут порой в восхищении и вдогонку, - не
отказывайтесь. Постой на мостике рядом с молодым
капитаном Димой, поговори с ним о шести днях его
перегона яхты с Питера через Ладогу и полстраны,
вспомни о глохнувших моторох
"Прогрессов", на которых в идеале в
советские ты перемещался с друзьями на волжские
острова, подумай о скоротечном времени. И не
отказывайся!

И в определённый момент проснувшись, ты окончательно понимаешь, что
времени, когда ничего не болит, уже не будет, и из двух вариантов ты
выбираешь единственно верный – не замечать боли.

Жара. Расплавленные мысли лета, тяжесть головы с утра, уход нырком под
воду. Заросли, рыбки. Рыбины, пойманные твоими друзьями в разных
уголках акватории Волги. А ты где был?
Жара. Короткое испытание. Старики прячутся в прохладных уголках, на
дачах. Мы же пытаемся посильнее прихватить огромное дышащее тепло
лета, подставить под прямые лучи свои оголённые плечи, чтобы потом
протянуть собранный загар в длинную-длинную зиму, о которой и не
хочется думать сейчас. С вашего позволения, я ныряю. Жара.

Почитал утром "Верпу" Хвоста. Он прикалывался. Он всю жизнь
прикалывался и никого не заставлял утыкаться в назидания. Мучил ли он
себя? Он был выше, ему было скучно под водой, ему хотелось всегда
серебристой рыбкой на поверхности. На поверхности - красиво!

Пятница тринадцатое, утро. Первый раз что-ли? 68.
Ничего страшного, если знать...

Активным (и даже разумным) движением пропасть не
покрывается. Нужно подготовиться, собраться и
прыгнуть. И чем раньше ты это сделаешь, тем больше
у тебя шансов. Раньше - значит моложе. И пропасть
не так велика.

ТОЧКА НЕВОЗВРАТА*,или четыре времени года

Написав предисловия к пяти предыдущим
книгам, невероятно близко подойдя к прозе, я не
мог отказать себе в попытке поупражняться снова.
Дневники – почти проза, книги стихов с графикой
любимых земляков-художников** - моя обычная
попытка докричаться до моего некого несколько
надуманного читателя, до Вас, и моя борьба с
пустотой.
В сказке «Дырка от воробья» моего друга писателя
Игоря Алексеева*** мальчик заделал пустоту,
посадив в саду куст смородины. Я пытаюсь
заделывать, расширяющееся пространство воронки,
своими новыми книгами. Удаётся мне это или нет,
успевая ли я или нет, не мне судить.
Иногда мне кажется – всё, что я пытаюсь
в последнее время сделать – это найти-нажать
маленькую яркую точку-кнопку в кабине быстрого
самолёта времени. Мысль о её существовании и порой
физически ощущаемый звон в ушах по утрам,
сигнализирует мне – лётчику: «Всё. Приехали. Пора
возвращаться. Топлива едва осталось на дорогу
домой. Если немедленно не принять правильного
решения, горючки может просто не хватить». Очень
жалко, что мы не знаем, где такая кнопка в нашей
реальной жизни…
Дотянуться до некой мифической точки –
моя попытка довести в целости на аэродром мой
двукрылый. Правильно было бы двуногий, время от
времени закрывающий ещё в единоборствах корпусом
футбольный мяч, но двукрылый лучше. Одна из
сложностей поиска необходимой нам точки,
заключается в присутствии невидимой тонкой грани
между точнее или красивее…
Пульсирующая точка невозврата, может
выпасть на любой, прочитанной Вами, странице и
даже на любой из предыдущих моих книг***… Иногда
мне кажется, что это точка была пройдена
сравнительно недавно. Пройдена в тот момент, когда
я окончательно принял решение не уезжать. Смысла
нет и времени осталось мало.
После некоторой нерешительности первых
сорока, за три года я написал четыре книги. Это
последняя из них – четвёртая. После преодоления
звукового барьера, я неожиданно перестал ставить
даты под стихами. Зачем? Ведь, если современному
человеку отмеряно несколько жизней, то моя новая
началась, а старая закончилась здесь.
Все решения приняты. Мне есть для чего
отталкиваться. Точка не возврата, проскочив
полусмерть, даёт шанс надеяться на лучшее. И хотя
путь к вере пониманию непрерывен, надеюсь, что
дальше будет несколько проще. Дальше идёт проза.
Дальше мне некуда уезжать. Точку невозврата я
всё-таки преодолел.

* - автор благодарит Лозинского Владимира
Викторовича за идею названия книги и соучастие по
созданию сопровождающих её материалов,
** - автор благодарит Гаврюшова Михаила
Александровича за художественное оформление книги,
а Солянова Владимира Алексеевича за
предоставленную им графику и поздравляет его с
80-летним юбилеем,
*** - автор благодарит Алексеева Игоря
Геннадьевича за тонкое соучастие в процессе,
**** - «Четыре квадрата» (2002), «Безение»
(2003), «Красное колесо Марса» (2004), «Князь
Стихотвор» (2006) – www.asokulsky.ru

Внутренний голос говорит: "Валяй к роману. У тебя крайне мало
времени". Я с ним, пожалуй, соглашусь.

Не сглазить бы, но правильно начатый день дал
столько положительных результатов... Вечером мы
вообще потрясли футбольный Саратов, победив её
лучшую, но и "грязную" команду
соперников. Ещё позже пришло письмо от дочери. Всё
хорошо, всё будет хорошо...

Хорошего всем дня – десятого июля. Егорыч недавно по телефону сказал:
«После июля лето закончится…». Успевайте нагреться – время пошло.

Последние дни, мои несколько хаотические движения
по городу, можно разбить на свободные и
обязательные. Обязательных не так и много –
выгуливание мелкой собаки, и кормление одинокого
кота моего сына.
Маленькие живые обязы – Степан и Тимофей, не дают
мне сегодня остановиться.

Маленький текст этой заметки нырнул в роман. Если дальше так пойдёт,
то дневник станет «лысым» - с одними названиями.

Я выношу мусор… и зарабатываю деньги. Если деньги – мусор, то я
совершаю полный кругооборот. Ах да, я ещё пишу, иногда, стихи.