раннее утро
медленно идут вверх по дороге от моря две взрослые женщины
за ними семенит чёрная болонка
- Люба, я тебе говорю – она осень чувствует. Как осень – она ходит всё
время за нами.

И день выбирается с отвлечением страны на футбол.
(Можно ведь было предположить, что нас в Англии
разгромят). И кандидатура, как предупреждали,
совсем неизвестная. И Дева он по календарю, а я
скажу вам, что мужчине-деве быть совсем не легко.
И в возраст кандидат вступает в немаленький…

Местное ночное отключение света, позволило мне и фанатсвующим мужчинам
нашего микрорайона, вынужденно отоспаться во время позора русской
сборной на «Уэмбли». Иногда бывают правильные аварии.

И приснился мне сон, как полетели на солнце, уставшие от кашля и
измученные надсадой, мои лёгкие. И было в этом что-то даже красивое…

- Ты прав, что надо прикалываться. Это такая жизнь со стёбом. И не жди
- милостыни не дадут, не кому…
- А попадание в списки номинантов?
- Это тоже прикол. Но учти – всё эти бла-бла, что лет через пятьдесят
после ухода все встанут на свои места. Тот, кто при жизни не пробился,
остаётся в лучшем случае для узких знатоков. Пушкин, Есенин, Цветаева,
да все – были известны при жизни. Сказки, что тебя окочурившегося
кто-то обнаружит.
- Как клад. Согласен, но без фанатизма. Для него время и место –
война. А жизнь, как большой прикол. И каждый день в радость.
- Вот именно.

- Э, э, послушай – не уходи. Какой такой роман – ты нам здесь нужен,
сейчас.
- Физически я не ухожу – я здесь, с вами.
- А дневник?
- Понимаешь, я не могу больше так. Ну, типа семечки грызёшь, а
остановится, не можешь. И сила воли нужна – руки убрать, встать,
уйти.
- Или бухнуть предлагают?
- Ну да, тридцать лет мог и вдруг расхотел. Странно, пальчиком у виска
начинают крутить, мнение о шибко больном формируется. А некоторые ведь
понимают, завидуют…
- Но обратная связь всё-таки необходима. Так можно до сектантства
дойти.
- Понимаешь – это роман. Большая работа. Как бы новый уровень. Прикол
такой серьёзный. А ведь и хочется приколоться по-новому, по-полной… И
главное - ты уже созрел, вырос до этого.
- Тогда скажи – о чём?
- Сказать нельзя, а написать - нужно.

Я обнял его, как старший сын. Жалко, что у моего дяди Сокульского,
сына так и не случилось, а род, практически, остановится на нём.
- Ну, ты вот книжек наколдовал.
- Книги – это не дети, хотя…
- Что замолчал?
- Поговорить с тобой просили. Покреститься тебе нужно.
- Я знаю. Я не против.
Никто не виноват. Дети репрессированного в 37-м польского лесника
не были верными безумными ленинцами, но жили в стране с кровавыми
знамёнами. Мама крестилась под шестьдесят, дядя вот, согласился после
семидесяти пяти. Просто время пришло

Прошедшие это меня поймут: два года вычитывания, доводок, поиск и
уговаривание поработать над книгой художника, двадцатый вариант
послесловия, двадцать первый…корректировка, неуверенность, раздача
контрольных экземпляров «своим», опять читка… и наконец-то решительная
подпись «В печать - 07.09.07г.». Цифра красивая - «Точку невозврата» я
всё-таки преодолел…
Самокопание до маразма - всё-таки пятая книга стихов. Кто бы мог
подумать? Беру её страницы с предыдущими переплётными, добавляю пять
пачек прозы и дневников и… Надо бы взвесить что-ли? В доме правде не
оказывается безмена. Тащу весь этот ворох к электронным в ванную. Как
рыбак примериваюсь на ходу – килограмма четыре, пять… Не меньше.
Электронные весы в ванне, чутко настроенные на человеческий вес, от
нуля не отклонились. На таких весах и в таком объеме Сокульский ещё на
нуле.

И когда мой дядя, попросил меня сказать слово, мне
ничего другого уже не осталось, как пригласить его
на свой такой же праздник ровно через тридцать
лет. Дяде исполнилось в начале сентября семьдесят
пять, он спокойно с удовольствием выпил очередную
рюмку водки и ответил: «Приду».

- А дневника почти не будет.
- Как это не будет? Ты нас подсадил на него, мы привыкли…
- Мне тогда не написать главное – время одно.
- Главное не уходить?
- Не думаю – все уходят. Главное не врать в том отрезке в котором ты
понял, как не врать.
- И это у тебя началось?
- Нет – это перманентно: ты подрастаешь и меняешь немного вектор.
Вектор правды – вещь иллюзорная, но ты его должен постоянно пытаться
найти его вновь, взрослея, осознавая выпукло и больше, мучаясь,
вкарабкиваясь из последних …
- А ты уходишь из дневника?
- Я не ухожу – я остаюсь делать главное, и на дневник почти не
остаётся времени.
- В добрый путь.

И эта книга стихов меня мучила, мучила. Я её
проверял, перепроверял. И отпустил однажды
недавно, не выдержав – мочи держать больше не
было. Лети белокрылая к людям. Отдай им мою боль.
Нужна ли она вам? Собственно, уже поздно. Она
улетела – читайте.

В городе N-ске я не был три года.
- У нас ничего не меняется…
- Как не меняется: стадионы новые стоят, ледовые арены, дороги
отремонтированы….
- Да мы не в этом смысле.
- А в каком?
- Люди бедные.
- Люди относительно бедные везде… Но ваши светятся.
- Серьёзно?
- Конечно. Всё в зелени, в цветах, на бульваре (которого, вообще
недавно не было) столпотворение, у парка городской оркестр играет,
молодёжь в кофейнях хохочет. Энергия везде
- А наркоманы, пьяницы, сумасшедшие водители на дорогах?
- Их везде в достатке.
- Ты думаешь – всё идёт к лучшему?
- Я думаю, что замылился глаз, или стареете что-ли. И ещё – вы не были
в Пылевограде, вот.

Медленно умирающая во мне пневмония.

- Можешь поздравить – я стал дедушкой. У меня родилась внучка!
- Поздравляю. По девчонкам вы большие специалисты. А так, что-то
изменилось вокруг?
- Вокруг нет, но я стал чаще искать рукою клюшку…
- Хоккейную, конечно?
- Шутник.
- Да нет, был у меня один знакомый. Вру – был знакомый у моего
знакомого, который каждый раз к слову «яйца» добавлял «куриные,
конечно»…
- Ты просто порадуйся – у меня внучка в Америке родилась! А если о
ощущениях, то мне кажется, что я мгновенно полюбил её сильнее моих
трёх…
- А что голос такой грустный?
- Кадры теряем.
- А ты представь, что мы Америку захватываем – десант женский
выбросили.
- А они нам?
- Они здесь бояться, а мы там нет!

По телевизору правительство разбирает
градообразующий алмазный завод Смоленска, вздыхая
попутно, что кроме него и огромного количества
наркоманов в городе отметить нечего. Прекрасное
расположение городов ещё не так давно давало
преимущества в развитии, активизировало появлению
предприятий, бирж, купцов и ремесленников из
близких и дальних мест. После, так называемой,
перестройки получилось строго наоборот – такие
города, как Смоленск и Саратов, конкретно
отстали.
Хожу по саратовскому кладбищу и ужасаюсь
количеству плит над зарытыми в последние годы,
мальчиками. Вроде и войны не было?