Следующий в антологии появится Николай Сергеевич
Байбуза. Скоро. Написал вчера о нем статейку,
выбрал стихи, набрал номер телефона.
- Болею я. Белок, брат, все-таки стареет... И
дальше в разговоре он с удовольствием
перехватывает инициативу, цитирует, громогласит...
Такой, вот, он весь - грохочущий сибиряк. Бузит
Байбуза.

Взрослый человек подобное сделать не в состоянии.
Годовалая Арина, не открывая глаз и не выходя из
сна, выпила из моих рук ночную бутылку молочного
питания, а после разворачиваясь на бок прихватила
рукой, лежащую на подушке соску, перевернула ее в
нужном направлении, засунула в рот и продолжила
свой сон дальше.
- Она знает, где ее соска обычно находится,
- спокойно разъяснила мне любимая, случившееся
утром.

Хороший спорт безусловно имеет
психотераптептическое действие. Особенно, когда
соревнование напряженное, а те за кого ты
"болеешь" после длинной и свободной
режиссуры все-таки побеждают.
Жалко, что все это сразу становится архивом к
которому уже никогда не хочется возвращаться. Так
взглянув пару раз мельком, я отказал себе желании,
в свое время пересмотреть хоккейную серию
Россия-Канада 72-го года. Стоит ли развенчивать
восторженные воспоминания детства? И как наши
умудрились пропустить дома в концовках тех матчей
три раза подряд(!) от одного и того же, не бог
весть какого продвинутого, игрока?

Вчера вечером ты показала мне фильм, где Аи на камеру многократно
повторяет знакомое слово: "Па-па". Интересно, что же при
этом происходит в ее маленькой головке?

У Арины на днях первый юбилей. Мама вчера не
выдержала, и подарила ей огромный пластиковый
велосипед со всякими воображайками. Я же вечером,
удаленный со своими соплями и кашлями через Волгу,
рассматривал новые фотки. Аи восседает на велике -
клас-сно! Не вижу ребенка четвертый день -
хреново.

Очередной триллерок нашей жизни.

- Своим покером "Ливерпулю" в один вечер
он превратился из "маленького русского"
в футбольного академика, или даже Моцарта...
- Невероятно повезло. Невероятно! Каждый удар в
створ.
- Чтоб так кому повезло, стадион "Энфилд
Роуд" в Ливерпуле ждал 62 года - семь-десять
поколений футболистов!
- И повезло...

"...Но бормочешь опять - или кровь,
шелестящая вне,
или адрес размытый на сером прозрачном конверте?
- Знаешь,там, далеко в жидком море на круглой
волне
эти гады играют и гладкими спинами вертят."
Олег Рогов

Навигация только что началась. Рыболовецкий сейнер
пошел вверх к городскому мосту и далее по Волге.
Четыре года назад, я оказался на таком судне с
друзьями, чтобы получить удовольствие от весеннего
солнышка и посмотреть, как ловится большая рыба и
не очень. После первого заброда на палубу полетели
десятикилограммовые тушки сомов, судаки, лещи и
всякая более мелкая дребедень.
- А что-то поинтереснее бывает?
- А что может быть интересней? Рыба…, -
отметил мне молодой матрос в резиновой робе.
- В весеннем «мутняке», говорят, чего
только не попадается. Но мы тут первый год. Ты
сходи к капитану. Он - бывалый, - подсказал мне
матрос постарше.
И я пошел, не поленился. Там у капитана в
рубке и состоялась эта небольшая беседа.
- Вы, говорят, давно плаваете?
- Только на этом судне более двадцати
лет, а так… долго считать.
- Говорят, что в весенней реке самые
интересные уловы?
- Конечно. Мертвяки всплывают,
утопленники…
- Я о рыбе.
- В «мутке» самый интересный лов:
бывает, и благородную рыбу цепляем, и разные
редкие рыбины попадаются.
- Какие?
- Всех не упомнишь, но точно летом
такого не зацепишь.
- Например.
- Черепахи, даже крабы…
- Я про рыбу?
- Я же не ихтиолог. Скажем так –
попадаются рыба неизвестных мне пород.
- И что вы с ней делаете?
- Отпускаем…
Капитан - "не ихтиолог"
гогочет в усы, а я разворачиваюсь и собираюсь
уйти.
- А если бы вы нам выбили возможность
порыбачить у АЭС?! Вот там говорят Клондайк всякой
нечисти.
- Не выбьем. Ты же знаешь?
- Знаю. А жаль.

Когда меня ускоряют, я теперь - торможусь...

На днях в моей антологии появится пятый гость.
Если быть точнее - гостья. Хотелось бы поделиться
с теми, кто готов принять соучастие в создании
избранного из Саратова. Может, будут какие-то еще
предложения?
За Ивановой я собираюсь разместить
громогласного и непокорного Николая Байбузу.
Дальше есть варианты. Хотелось бы не только
проштудировать, а потом и договориться о
совместной работе со Светланой Васильевной
Кековой. Но это, как получится. Все более
"добавляет" Павел Шаров. Интересно,
какую подборку избранного подготовил он мне сам?
Алексей Александров уже прислал, и она тоже в
работе.
Хочется охватить некоторых участников
поэтклубов. "Контрапунктовцев". В первую
очередь Олега Рогова, Игоря Сорокина, Сергея
Рыженкова (Александр Ханьжов уже в антологии).
Участников "Просодии" - Ромула Лъ Лееля
и покойного Стаса Степа (Александр Поляков уже в
антологии). Избранных обитателей Алексеевской
"Арт-системы", группы Ивана Корнилова,
"университетских"...
Надо не забыть бардов: Александра Суханова,
Владимира Ланцберга. А еще, уехавшего из города в
начале девяностых в сторону Европы, Владимира
Анциферова. Где он сейчас? И задумчивого Валерия
Кремера. И подзабытого с годами нашего советского
классика - Исая Тобольского. И известного в узких
кругах поэта середины двадцатого века Валентина
Ярыгина...
А еще у меня лежит четыре стиха моего
школьного товарища - Володи Чванова. Они хорошие.
Несколько месяцев, как Володи нет с нами. Все
остальные стихи Вовы на даче, "но рукописи не
горят", и мы их скоро увидим.

Боюсь, что Лена, зарубит мне возможность вывесить
в антологии ее "Балкон" (хотя, надеюсь,
что в "Дневнике" его можно будет
оставить). Стих, конечно, сумасшедший. Вообще, с
появлением антологии (и уходом Игоря), мое
отношение к чужому слову изменилось. Нельзя терять
уже найденное. Поэтому, если не в антологии, то
здесь еще один, присланный вчера по почте стих, не
вошедший в ее единственную книгу.

Ничего не хочу.

Говорить фразами
Из ненаписанных романов,
Лазить по скользкой
Дождливой крыше,
Боясь высоты,
Рассуждать о бытие,
Отрекаясь от быта,
Придумывать себя птицей,
Каждый раз задыхаясь
Во время полета,
Или деревом –
С рожденья лишенным корней.
Стоически улыбаться,
Как одноногий солдатик,
Никому не признаваясь
В собственной боли,
И после счастья –
Как после сражений --
Корчиться плавленым оловом,
Вновь постигая одиночество.

И, наконец, быть женщиной,
Коллекционирующей противоречия:
Пахнущей медом – будто полынью,
Жестами – врущей собственным словам,
Смехом – словно цветастым зонтом --
Скрывающей дождь в глазах…

Ничего не хочу.
Я хочу спать в твоих теплых
Звериных лапах
И слышать, как ты ворчишь,
Прикасаясь ко мне.
Во сне.

03.02.02.

Скоро в моей антологии появится подборка Лены
Ивановой, но история вокруг ее журнала и отхода
(правильней было бы - отлета) от поэзии
продолжается. Опережая избранное (и не желая там
ничего менять), я помещаю здесь часть вчерашнего
письма Лены и ключевой стих об отлете.

"Андрей, одно уточнение. Первый номер
"Дирижабля" вышел в 2007-м году, спустя
три недели я грохнулась с балкона.
И в больнице, когда еще после операции
вставать не разрешали, обзванивала авторов и
клиентов, чтобы делать второй номер.
В чем-то "Дирижабль" меня спасал,
вытаскивал, не давал возможности лежать и пялиться
в белый потолок. И страдать бесконечно, жалеть
себя.
Потом меня выписали, журнал мы верстали дома.
Домой же приезжали корректоры, авторы, фотографы и
всякие люди, чтобы дать интервью.
Несколько месяцев я не выходила на улицу, а
"Дирижабли" летали по городу. Вот такая
у него история..."

Балкон

А, может быть, с китайцем вы ушли? (эпиграф)

Я ничуть не боюсь вина—
Я теперь больна.
И боюсь таблеток,
Друга Шарова – поэта,
Боюсь, что после чая и разговоров,
Не справившись с его гениальностью,
Я – маленьким глупым вором –
Шмыгну на балкон,
Как в безумный сон.
И упаду с клетки – с высоты балкона,
И не докурю его “Астру”,
Что он отсчитал мне с чифирного перепоя.
Упаду – и смешаю с осенней слякотью
Свои душистые кудри-листья,
Которые любит трепать мой любимый истово.

Но что бы не думал ты, друг мой Шаров,
Я до вечера доживу –
И вернется любимый,
Будет кружить меня по кромке постели –
До дребезжащих “ахов”,
И будет любить по-человечески – без гильотин
на плахах,
Без уродливых криков: “ату” или “на хуй”…

Я живу…
Я живу…
И приходит вечер,
И врач в палате не смеет гасить мне свечи:
У меня любимый –
Испанец, китаец, мачо,
Матадор, а может, боксер в придачу…

У меня любимый, который в Мадриде
(Том Мадриде, где иногда живу и схожу с
ума),
Красной тряпкой приводит меня в себя,
И снимает с меня грехи один за другим –
Терпеливой рукой и взглядом – еще молодым, но
седым.
И на безумной толкучке покупает мне юбки и
безделушки,
Над которыми в каждом Париже
От злости смеются модницы и дурнушки.

А Матадор пожимает плечами:
Я нравлюсь ему без макияжа и в пенной ванне.

Ах, Матадор, мой испанец, китаец и … ближе…
Ты мне дороже всех, кто ходит в “дизайнах” по
гнутым карнизам.

Только знал ли ты, мой Матадор, что
израненный бык – это я,
Только знал ли, ты, что мне больше, чем
смертному зверю, нужно врача?
Только видел ли ты, любуясь искусно
залатанной дурой –
Что на днище – кровища…

Петрушкою, мышкой -- выбирай для себя любую
фигуру…
Но на днище игрушки ни вата, ни мех,
синтепон…-- только горькая кровь,
Тебе нужен этот чудовищный сон?

- Холод заказывали?
- Нет.
- А я пришел.
- А что спрашиваешь?
- Холод заказывали...

Разноцветные маленькие носочки Аи после стирки, как пичуги на
ветках...

Ему через пару лет полтинник. Он, почти, мой
ровесник. Он знаменит тем, что когда-то был самым
длинным в Европе, и о нем сняли в летних гастролях
быстро и получается, что попутно(!),
художественный фильм великие актеры
"Современника": Олег Даль, Олег Ефремов,
Владимир Заманский, Валентин Никулин, Михаил
Казаков, Людмила Гурченко, Евгений Евстигнеев,
Олег Табаков, Галина Волчек, Игорь Кваша... Если я
не ошибаюсь, фильм так и называется -
"Строится мост". (Мост - никчемное
мертвое сооружение в золоте этих фамилий! Когда
никого из них не останется, каждый пролет моста,
нужно назвать их именами. Хватило бы пролетов!)
А еще по его глади ночью отец разгонялся на
своей вишневой "Яве" больше сотки. Я был
тогда маленький, но он мне потом рассказывал. Отец
врать не умел, "Яву" я помню, и помню
истории, как через его перила нырял в воду
трактор, прыгали смельчаки и самоубийцы...
В харизматическое время расцвета предыдущего
губернатора, один год по ночам летом, его
невероятно красиво подсвечивали синими герляндами.
Я, в тот год, на катере друзей, несколько раз в
восторге преодолевали под ним водное
переливающееся пространство.
В прошлом году по износостойкости, его
хотели закрыть на капитальный ремонт, что понятно
дело, привело бы к параличу объездной дороги и
крайнему неудобству огромному количеству земляков,
ежедневно перемещающихся между берегами. Последнее
десятилетие народ активно переезжает из
Пылевограда на проживание и отдых на левую
сторону. В Покровске чище, спокойнее и дешевле.
Благо, что сроки закрытия пока опять переносятся.
(Только бы не упал!)
Вчера мы сели в ресторане с друзьями
футболистами в уютном месте напротив моста, а
старший официвнт - Люба, вскоре после нашего
появления, принесла на телефоне свежее мгновение
заката. Мост на солнце получился золотым. Мы
попросили ее снять на наши телефоны, но уже спустя
пять-десять минут, сияющая желтая полоска
поблекла.
- Мне такую же фотографию удавалось снять
лишь два года назад. А я каждый день здесь.
Вот так - не каждому даже мост, показывает
свое золото.