ПРОЗА

2023 (1)

Эскорт

1

Женя позвонила мне в феврале сразу.
- Анечка – это война. Надо валить!
Женька – та ещё паникёрка. Я её пять лет знаю. Помню, как она подняла шухер в серьёзном, почти правительственном месте – где не могу говорить - и мы чуть не сорвались тогда оттуда от страха. Она верещала нам всем тогда активно шепотом, что нас потом могут «оставить там на службу». Что-то такое. Гул. Кто нас оставит? Кому мы нужны? Я тогда совсем неопытная была дурочка – чуть завывание Женькино не подхватила, но как-то мы её успокоили, и все там остались тогда. Там я с Димой тогда и познакомилась, кстати. Мы работали в основном в то время в связке с Томой. Она меня чуть раньше со стриптиза подобрала, объяснила, что с таким качествами и с такой фигурой, мне там внизу было делать нечего. Да, и устала я там от количества завышенного внимания. Скажем так. Да, и те девчонки меня недолюбливали. И это понятно - весь контингент на меня в основном приходил пялиться. Хотя я и активно делилась в общую кассу, но всё равно… Женька тараторила в телефон, но при этом утверждала, что самое главное вообще не может по нему говорить, и в данном случае «пытается понять происходящее, и если можно так сказать – правильно предсказать и возможно продумать разумные конт-действия».
- Ладно, что два года ковидных многие ненормальными стали. Это понятно. Старые о жизни своей неожиданно совсем забеспокоились, и многие просто осели по своим богатым особнякам. Ладно, ковидик мы пережили. Маску только на минет снимали кое-где – и захохотала, хохочет она впрямь потрясающе. Так, что мы с тобой теперь делать будем? Опять напасть на нашу масть. Качественных парней заберут, а самые перспективные с достоинством своим вдалеке по яхтам осядут. Мне мой уже сказал, что сначала сыновей отправит из страны, а только потом примет сам какое-то правильное решение.
- И куда они?
- Анька, сейчас ещё можно хоть куда. Мои - на восток активно думают. В Эмираты, например. Там теперь новая цивилизация - новая столица мира. Жарко летом, конечно… Да, ты же со своим была там неоднократно? - и перевела на себя тут же: «Если бы не его стерва, он бы меня точно с собой взял. Сто процентов. Ребята у него большие давно. Мы им бы не мешали.»
- Женя, ладно с твоими - не твоими. Скажи, что нам-то всем делать?
- А у нас труба. Знаешь, можно было раньше двигаться в Европу, но там сейчас полная «засада». Буржуи кошельки двумя руками держат, а с Украины бесплатные табуном длинноногие кобылы понаехались. Их и осуждать нельзя – они попали многие в такую жесткую раздачу, сама понимаешь?
Что я понимала, я ей не скажу, но Димку я терять не собиралась. Димку я любила так, что жить в момент больших его отъездов не хотела. Он знал об этом лучше меня, но сделать ничего не мог. Не хотел. Или не мог. Не знаю. Но он вернулся окончательно в прошлом году, и мы любили теперь нашу страну вместе.
- Будем встречаться завтра – констатировала Женя. Подъедет твоя Тома, сёстры, и может кто ещё. Элитная кофейня – ты знаешь где. В одиннадцать утра. Не опаздывай!
Я хотела отшутиться. Потом захохотать. Потом вдогонку заорать, но телефон уже отключился, а перезванивать я Жене не стала. Завтра поговорим. На душе было муторно. Прямо-таки фронтовой подругой себя почувствовала, как в фильме, когда мужчины уходят на фронт. А без мужчин жить мои подруги не могут. А кто может жить нормально без мужчин и денег, скажите?! Есть, вообще, здесь такие? Не будет только трогать приплюснутых и больных? Не знаю я таких, не знаю. А вы что думаете?

2

На встречу я поехала. Хотелось очень услышать девчонок и как-то выстроить своё понимание к действительности. Так получилось, что я оказалась первая, но вскоре подъехала Женя, Яна, а ещё минут через пятнадцать появились сёстры. Как всегда зеркальные – одна блонди, другая – с чёрной гривой, одна – леди, другая – под мальчишку. Но сейчас не о них.
- Девочки, ситуация катастрофическая. Есть у меня информация из… оттуда, что границы закроют через неделю, - начала Женька.
- Эди ты!, - выдохнула Яна.
- Все?!, - заверещала белая двойняшка. Я их путаю – поэтому так и буду называть - не Катя и Даша, а белая и чёрная.
- Говорят, что все. Хотя бы на время. Конечно, какие-то лазейки останутся, но проще прямо сейчас переместится.
- Дела, - произнесла чёрная. А ты знаешь, когда это закончится?
Женя сегодня была, как никогда активная – она же нас собрала.
- От нескольких недель до нескольких месяцев. Даже полгода может быть – только никому не говорите.
Девочки переложились все на кофе, но молчание было не долго.
- Но полгода – это не срок. Протянем, - сказала Яна. У меня мать больная. Ухаживают за ней, конечно. Всё обеспечила. Но я ей нужна. Я не поеду никуда. Точно. Спрашиваете – зачем пришла? Мне интересно было всё от вас услышать - от знающих. Предлагаю раз в неделю собираться здесь. Делится информацией. О разном – не только о войне.
- Можно, - поддержали двойняшки.
И хотя Жене заявление Яны явно не понравилось, она не стала усугублять – лишь посмотрела на Яну выразительно и даже укоризненно.
- Мы тоже пока не поедем, - за двоих ответила белая. У нас, если вы не знаете, главный друг – полковник. Ему вот-вот генерала должны дать (словно оправдывалась она). Да и дети у нас маленькие – куда мы поедем?
Про полковника их все слышали давно. Они его несколько лет для себя «растили», и с него, собственно, и начинали, влюбившись, как ненормальные вместе и сразу. А вот про детей было что-то новое.
- И когда они успели, – подумала Анна. Вообще интересно – работают в элите, высшее образование, гимнастки, и как-то детей ещё незаметно сделали. И от кого - от полковника? Интересно.
- Не двойняшки?
Все захохотали, а чёрная ответила: «Нет – девочка и мальчик. У меня мальчик, у Даши – девочка. Семь месяцев - разница. Мы подменяли друг друга. Нам же просто. А на моря в тот год просто не ездили»
- Я ездила, - вспомнила Даша – один, правда раз.
- Но это не важно. У нас главный человек здесь в Рашке. Мы его не оставим. Он служит этой стране.
- А если бы он служил той?, - вставила свои «пять копеек» Женя.
- Если бы, да кабы, то тогда бы и разговаривали не здесь.
Тема была закрыта. Женя смотрела на меня. Ей - то ли компаньонка для отъезда была нужна, то ли она хотела утвердиться в своих убеждениях окончательно. Женя была невероятно красивая тигрица с высокими ногами, чёткой задницей – видела я её голую - и весёленьким личиком. И смотрела на меня она весело, иронично, но в упор. Сегодня все девчонки, что рядом были отборные, но Женя хотела убедиться, что не зря нас собрала. Или что-то ещё, что она в своей красивой и маленькой головке задумала? И вот она смотрела на меня – мол, подруга не подведи – что с этими отставшими, мол, нам и так будет хорошо. А они пожалеют.
- Я Жень, ты же знаешь, без него никуда не поеду. Он столько из-за меня пережил. Я даже не хочу об этом говорить…
И тема была закрыта.

3

С той встречи в кафе прошло два с лишним месяца. На улице полным ходом веселилась весна. Солнце насквозь било в большие окна, и очень не хотелось вставать. Вообще не хотелось. К тому же Дима был рядом. Так бывает не часто – можно сказать по праздникам.
Ситуация в стране пока не нормализовалась, и много девчонок реально уехали за границу. Женя рапортовала о замечательной жизни в Дубаи, и присылала фотки на фоне белоснежного пляжа. Или даже на крутых яхтах. Она обустроилась и продолжала активно зазывать Аню к себе.
- Дим, а как дальше будут развиваться наши события, как ты думаешь?
Димка нежился на белоснежной большой постели - загорелый, сильный, с большой красивой татуировкой тигра на правом плече.
- Дальше никто не знает. Сначала мне казалось, что всё решится очень быстро. Говорят, что мы при желании могли оказаться в Киеве за несколько дней. Но не оказывались. У меня есть ощущение, что кто-то сдерживает всю нашу машину.
Дима работал в органах, и запустил свои размышление с любимой женщиной по утру, понимая, что дальше её квартиры ничего не должно уйти. Анька лишнего нигде не говорила. Проверенная. Терпеливая. Молчаливая. Красивая. И скромная. Да-да – знает он их народ не понаслышке. Хорошо знает. Потому может он и зацепился с ней настолько, и оторваться не может. И не нужно ему больше никого – Анька, и… его жена Кристина.
- Как будто кто-то сзади «пасёт» и в случае успеха, резко шепчет генералам. Стопэээ! Слишком далеко ребята зашли. Прекратите вашу истерику с атаками, займите позиции надёжнее. Окапываемся. А они там, враги наши, давно в штаны наделали. Уже не знали, куда бежать дальше. Мучает меня этот вопрос, Аник. Очень мучает.
- Я же про нас с тобой спросила?, - отвернулась от любимого чуть обиженная Аня. Я же спросила про наши дальнейшие события, а ты от войны оторваться всё не можешь.
Дима вскочил во всю свою красивую двухметровую красоту.
- Аня, мы ещё до февраля разговаривали о том, что так просто не получится. Да, мальчика я отправил к друзьям казахам. У него скоро призывной возраст пойдёт. Пусть доучится там, и сам потом решает. Но у меня потенциально появились проблемы на работе. Они и раньше были. Я тебе не всё рассказываю – не могу просто. Но, если к отправке сына, я добавлю, допустим, развод, то могу здорово подставится. Есть, кто только этого и ждёт.
Безусловно, он не мог ей никогда сказать, что как любил, и так же и любит свою Кристи. Иногда ему казалось, что ещё даже больше, чем раньше. Иногда он не понимал себя, когда просыпался в гостях у элитнейшей проститутки. Эскорт, говорите? Всё одна и та же древняя история. Хотя Анька, понятно, что живёт в целом правильно, и его любит. И столько раз это доказывала.
И не пользуется он никакими средствами защиты с ней. И он абсолютно уверен – только он не пользуется. И что он, если вдруг всё менять, а вдруг быть не может, скажет всем своим друзьям и родственникам. Что он сыну и дочерям скажет? А главное, зачем вдруг – всё же и так хорошо?!
- Скажи, любимая, а что это на тебя сегодня опять нашло?
- Нет, ничего, Дима. Просто Женя меня зовёт в гости давно, и я, наверное, съезжу к ней на пару недель, пока там жарой всё не накрыло.
Такой перевод Диму «по чесноку» очень даже устраивал. К тому же ночью он «отстрелялся» до изнеможения. Можно и на пару недель отдохнуть, а то Кристи стала иногда в его глаза печально заглядывать.
- Когда ты собираешься?
Он её не останавливал. Он, ошеломивший её вчера, как обычно, охапкой цветов, поцелуями, любовью. Он, единственный в её жизни настоящий, до гроба, до полного помутнения, мужчина, сегодня был готов отправить её хоть куда. Да, что отправить. Она ни разу не брала от него ничего, кроме цветов. У них была на это целая договорённость. Правда она её сама и придумала.
- Дима, ты меня так просто отпускаешь?
- Но ты же сказала, что на две недели? Что тебе нужно успеть загореть… Ты не знаешь - у нас же война идёт. Вот-вот призыв объявят.
- Вот я и пойду я на фронт. Два языка моих пригодятся где-нибудь в штабе. И стреляла я лучше всех в своём городе. Тренер в университете говорил, что у меня талантище. Правда - приставать стал. Потому я и бросила, а так - была бы олимпийской чемпионкой…
- Куда ты пойдёшь? Там тебя – такую красоту – разорвут на части.
- Тогда я улечу, и не вернусь, Дим?
- Вот это тебя, Анька, заносит, - он уже одевал штаны…

4

Через пять лет девочки встретились в кафе…

Два генерала (повесть - начало)

1АН/23, или разговор о задании

Они собрались вечером на моей кухне, как по команде - два настоящих генерала.
- Ничего, что мы в гражданской сегодня?
- Ничего...
Что я могу им ответить? Трудно понять, сколько им лет. За шестьдесят? Младшему, думаю, поменьше. И они оба давно не совершают глупых и случайных поступков. В отличии от меня.
- Мы готовили тебя к бОльшому, ты понимаешь?
- Мы потратили на тебя время не для того, чтобы ты геройствовал по пустякам...
Я мотаю головой. Я всё понимаю. Уроки не проходят даром. Я научился пролазить под колючей проволокой лжи. Я знаю, что все мои товарищи придут в нужный момент. И что именно мне поручено писать слова по утрам, шифруя их иногда в рифму. Точка-точка- тире - лучше всем врагам сразу сдаться. Полезнее!
- Ты подавал надежды в своём среднем перспективном возрасте.
- Мы в самом начале твоего пути посылали тебя во Вьетнам на разведку.
- А Югославия? После вашей поездки на пьяном автобусе, наши общие враги начали готовить её к развалу. Ты не почувствовал?
- Нет.
- А женщины? Может они тебе всю дорогу мешали?
- И мы попытались однажды...
Ах, вот оно в чём дело? Вот почему Марта стала стала неожиданно превращаться в Снежную Королеву? Вот почему Дюймовочка не ушла ко мне тогда от злодея мужа? Вот почему Суок устроила вакханалию не дождавшись всех золотых всходов? Могли и раньше сказать.
- А потом ты стал забивать голы пяткой. Этот большой выпендрёж. Скажи, зачем?
- Стрелять с двух рук могут только хорошо обученные бойцы. Нужны годы тренировок. Мы тебя этому не учили.
- А вот языки - это же так просто! Мы сбрасываем тебя во вражеский лагерь и ты начинаешь говорить истины за них. И если они идут за тобой и верят, то ты тогда наводишь их на пни ответственности. Трудно было что ли выучить?!
Я не знал, что им ответить. Я был растерян и опять не успел подготовиться. Я знал только свои не главные задания, а они меня, оказывается, долго совсем к другому готовили. Я не разгадал себя...
- У меня есть ещё время?
- Ты же не вечный.
- Но мы на тебя ещё надеемся. Столько жизни пройдено впустую - такого не должно быть?!
- Сходишь в разведку - вместо языка приведёшь главного языка, и всё! Свободен. Пиши свой роман.
- Мы тебя можем после этого даже закрыть. Хочешь?!
Вот этого я точно не хотел. Я налил им крепкого чаю. Старший, кстати, не спал с прошлогоднего февраля. Младшего постоянно отрывали от нашего разговора оперативными звонками. Что они от меня хотели в перспективном плане, я хорошо знал, но выполняя их простые задания, по прежнему не мог преодолеть какую-то красную линию.
И нам было вчера не очень смешно. Но без шуток русские не живут... долго.

2АН/23, или разговор о Дожде

1

Мне придётся всё-таки рассказать о том, когда я встретился с ними в первый раз. Разрешили. Было это лет двадцать назад. Считается просто – Игорь* (позывной Дождь) был в прекрасной форме, и мы с ним играли тогда в основную нашу игру - «гении встретились». Мы ездили втроём с его музой не обузой по городам и весям, и читали своё лучшее в библиотеках, ресторанах, в избах и музеях, или избах-музеях (как в Иваново). Мы успели с Дождём выступить в столицах, в украинском тогда Крыму – Судаке и Коктебеле, в мандельштамовском Воронеже... Да, где мы только не выступали! И вот однажды, после очередной поездки, Дождь пригласил меня к себе в гости, но предупредил, что у нас будут интересные слушатели.
В итоге слушателями стали мы – в его кабинете, то сидели, то по очереди расхаживали двое крепких мужчин, чуть старшие нас по возрасту. По выправке сразу было понятно, что они не простые люди, но я тогда опоздал к началу разговора.
- Вот ты тут пишешь: «Когда над Покровском взлетает воздушный линкор, неся на борту исключительной силы заряды…» - как ты думаешь, не рискуем мы оказаться на грани раскрытия государственной тайны?
Старший из гостей, точно говорил «мы», но я с ходу вообще не врубался.
- Это все знают, - Дождь повёл своей большой бритой головой в огромной сажени в плечах.
- Неважно, что знают, но открыто же не пишут?
В самом начале они мне сказали одно слово: «Садись» и дали крепкие пожатия – я их не очень интересовал.
-«Мы думаем, вслед направляя спокойные взгляды, что наша граница имеет надёжный запор…» - он читал по листку в руках. Один ядерный щит не спасает, от банального современного вмешательства. Одного - Кляксу - испугали в ничейном тогда Форосе, а Беспалого уверенно напоили и развели в Беловежской пуще. Вот и всё - банальная простая двухходовка!
Младший, жилистый и высокий, был явно раздражён.
- Не надо было пить!, - Игорь держал «сухой закон», как известно, по причине невозможности остановиться. «Дождь заливает улицы дождём…» - начали складываться глупости в моей голове.
- Не важно. Это была их яркая победа, и задача осталась та же - не останавливаться и рвать страну на части. Она решалась дальше, как вы помните, через Кавказ. Не получилось. А если вы не знаете (он посмотрел на меня, но насквозь), то раньше были попытки расщепить нас через Татарию, Башкирию или даже всю Сибирь отрезать. Очагов было много, а тушить нам было голодными годами нечем. Но потушили же! Скажи, и что может решить твой «Тополь»?! – старший явно шёл на конфронтацию.
И Дождь начал огрызаться.
- Напоминаю - наш «Тополь», а не мой.
А я вспомнил эти строчки в тот момент так ярко обсуждаемые. Игорь их часто читал. «Ещё под вопросом – кому отойдёт Севастополь, поскольку блуждает в лесах стратегический «Тополь»…»
- Что - разве можно стихами что-то серьёзное исправить?, - не выдержал я.
Дождь меня таким взглядом остудил - только разве у виска не покрутил, видимо жалеючи.
И они, отчётливо помню в конце той беседы, как раскладывали окончание его стиха на троих передавая листочек.
- «А «Тополь» увязнет в болоте, затянется сланцем. И мимо проскачет накаченный «Скотчем» ковбой…», - Игорь встал, поднял с огромным бицепсом ручищу и как бы начал мысленно сбивать, этого неуспешного невидимого противника. Или будущие дроны? Становилось одновременно страшноватенько и прикольно.
Младший легко продолжил, перехватывая листок, переделывая с ходу его финальные строки с «я» на «ты».
- «Ты многое видел, но это уже перебор. И пусть ты конкретный ублюдок эпохи советской…»
- «Мы знаем, твой дед, искалеченный пулей немецкой, и мёртвый рванёт своего винтареза затвор.»
Я не понял как так, но все встали. Они даже меня взяли в свой круг.
- Готовьтесь парни, - сказал более коренастый старший. - Стишки не заканчиваются, но будет очень весело – я вам обещаю! Всё только начинается. Конец века, начало века – опять начали двигаться тектонические пласты. Рокфеллеры очень недовольны перенаселением планеты. Мы не отдаём главную сырьевую базу, а латинская «мафия» вцепились за свою. Для них мы, кстати, северные и южные обезьяны. Нас нужно напоить, как Беспалого, или стравить между собой. И всё!
- С кем стравить?
- Да хоть с кем. Хоть с белорусами, хоть с хохлами…
- Но это же невозможно!, - я опять говорил что-то невпопад.
- Почему невозможно? Вода камень точит. Дождь – ты говорил, что Ветер не глупый…
И я тогда заткнулся совсем.

2

В следующий раз я встретил одного из них лет через пять на похоронах Дождя. От Игоря, я слышал, что старший уже стал генералом. Он провёл какую-то немыслимую операцию в нашей средней Азии, и сохранил в порядке теперь дружественную нам страну. Другого, на весеннем холодном кладбище не было.
- Надо же – ушёл на Благовещенье, - шепнул мне в ухо старший.
Может - это шумел ветер? И я опять включил дурака.
- А что нельзя было?
- Почему нельзя. Просто он не доделал работу, а мы на вас очень рассчитывали...
Что они рассчитывали на меня, я узнал тогда в первый раз.
- На меня?
- Больше, конечно, на Дождя, но и на тебя, Ветер. И чуть на Месяца. Но он застрял в Америке.
- Работает?
Коренастый не ответил.
- А где… ваш товарищ? (имена генералов по понятной причине останутся в моих записях даже без позывных)
- Скоро узнаешь - дело делает...
На поминках было неудобно расспрашивать суть - что это они к нам с Дождём прицепились? И только придя домой, я достал из кармана куртки свёрнутый в четверо листочек, видимо сунутый мне, генералом незаметно там же на кладбище. На одной стороне рукой был написан адрес, число и время нашей первой встречи по существу. На другом - был напечатанный известный печальный стих Дождя. Я приведу его полностью. Может, кто-то из вас его забыл?



* * *


Из Родины выкачивают газ.
И Родина сдувается, как шарик.
В метамарфозе, видимой из глаз,
Кто виноват? Спроси себя, очкарик.

Ещё чуть-чуть – и схлопнутся совсем
Равнины. Горы, каменные щели,
Где паровозоглазый Полифем
Играл на стобамбуковый свирели.

А царь Горох, то бишь Иван-дурак,
До катастрофы сдристнет за границу.
Начнёт бугриться неродящий шлак,
Где птица не сумеет приземлиться.

Здесь все погибнут. Все – и стар и млад.
Как после взрыва бешеной ракеты.
И уцелеет лишь один солдат,
Забытый в шахте атомной ракеты.


* - Игорь Геннадьевич Алексеев (16.01.59 г. – 07.04.08 г.) – саратовский поэт, врач, предприниматель и мой друг; интернет позывной - Дождь

3АН/23, или типа вербовка

1

Конечно, я совсем не хотел идти на первую встречу. Наверное, и не был обязан. Но сложилось в тот момент странная ситуация – мне не с кем было толком посоветоваться. Снежная Королева успешно упорхнула в свой новый северный дом, а моё разбитое сердце мыкалось между женских рук, ног, поп, восхищений, недовольств и моих нежеланий останавливаться где-то и с кем-то надолго. Соответственно – и не поговоришь, и не откроешься до конца. Отягощать странным (мне - нигилисту и разгильдяю) предложением маму или друзей я не хотел, и мучительно принял самостоятельное решение: «Надо сходить…»
К тому же я всегда был человеком любопытствующим. Чисто за любопытство сроки пока, кажется, не дают, а генералы на первый взгляд мне казались достаточно симпатичными людьми. Я вспоминал, как мог в деталях, первую нашу встречу с ними у Дождя. И однозначно, склонялся к их первичному не затейливому снисходительному отношению именно ко мне. Естественно, на первой стадии общения. Что с меня было взять, скажите? При этом я отдавая себе отчёт, что общую ситуацию они могли развернуть на любой удобный им градус. Короче, я долго думал, но всё же поплёлся в нужное время на обозначенную встречу.
По указанному адресу, за входной тёмной стеклянной дверью, как будто меня ждала, обворожительная блондинка лет тридцати. Её образ в тонких джинсиках окончательно выбила меня из колеи. И к тому же молодая женщина не спросила с меня никаких документов, легко оставила свой пост (если это пост?), не забыв со мной поздороваться. Думаю, что входной периметр, как-то и без неё охранялся, но других людей в тот момент во входном просторном холле я не заметил. Валя (так она представилась) повела сначала меня по какому-то сложному лабиринту и по лестнице вниз, что не вызвало во мне никаких положительных эмоций. Разве, что явно тренированные и упругие ножки впереди. Но потом, мы сели в яркий лифт и проследовали на нём в высокую стеклянную башню. Наличие мягких диванов и великолепного вида во все стороны города располагало на вполне приятные ожидания. Почти сразу к нам вошёл коренастый генерал и поблагодарил женщину за моё сопровождение. Теперь я знал их имена (генерал тоже впервые представился), но никак не мог понять – почему я не видел раньше эту башню из разных точек города. И уж тем более не мог видеть в ней каких-либо человечков. Я сориентировался ещё раз по виду на нашу реку, и понял, что нефига не знаю свой город.
- Это оптическая ловушка, - сказал, не спрашивая меня не о чём, коренастый мужчина в штатском.
- Но хотя бы с какой-то стороны…
- Ни с какой. Если вы боитесь высоты, то мы можем перейти на несколько этажей ниже.
- Не боюсь. Не очень боюсь, - поправился я, удивляясь своему не привычному провокационным голосу излишней правдивости. Я думаю, что не надо…
- Как хотите, Андрей Николаевич. Как хотите.
Он залез рукой в фирменный чёрный кожаную папку – я никак не мог прочитать знак аббревиатуру на торце, и вынул из него тугое дело листов на сто пятьдесят с советскими завязывающимися пожелтевшими тесёмочками.
- Вот ваша история.
- Ого. Вы хотите сказать – моё досье. Толстенькое. Много компромата?
- Ничего особенного…
Генерал задумался.
- Скажу Вам один раз, но постарайтесь не обидится. Вообще ничего особенного, если бы машина не выдала статистическую перспективу. Для меня совсем неожиданно – к той первой встречи у Дождя, мы Вас, конечно, проверяли, но машина «не возбудилась» тогда абсолютно…
- Вы говорите тайнами.
- Хорошо. В двух словах. Мы создали систему раннего обнаружения очень перспективных для страны, а значит для мира в целом, индивидуумов. Бывает машина (а это, безусловно, очень сложная программа с нелинейными и линейными зависимостями) проявляет объект в детском возрасте. Чаще всего - в раннем юношеском, который сейчас расплывается лет до двадцати пяти, а то и тридцати. Очень редко – в сформированном организме. У вас крайний – третий случай. Причём абсолютно мощно выраженный - все показатели сейчас однозначно зашкаливают. Скажу больше - за последние пять лет такого интересного по показателям объекта - извините, что я о вас так - у нас не было. Предыдущий был Дождь, но я не буду вас с ним сравнивать. Я хочу, чтобы мы с вами… (он подбирал слова) попытались начать сотрудничать.
- У меня слишком много вопросов.
- Безусловно.
- Но задам два. Нет три…
- Мы никуда не торопимся.
- Кто это «вы», генерал? Контора?
- В вашем понимании – нет. Мы особый орган и имеем прямое подчинение к Совету Безопасности. При этом в современной структуре есть много других связующих и связывающих нас цепочек. Если вы согласитесь сотрудничать, то я обещаю вам до первого уровня допуска вам всё объяснить.
Генерал не шутил, но я ничего не понял. Всё становилось ещё сложнее. Какой-то особый ничего сейчас непонимающий индивидуум – это я. Какой-то особый орган – это стеклянная башня, которой нет. Мне становилось смешно. Надо было срочно «включать дурака» и «валить».
- А второй ваш вопрос какой?
Я, видимо, надолго задумался.
- Вы можете не в общем, а как-то конкретно, не ссылаясь и не… (тут я обнаглел) прячась за машину, объяснить – почему именно я?
Хорошо. Генерал раскрыл мою папочку.
- Смотрите. Страница тридцать седьмая. Первая твоя - можно я перейду на ты? (я кивнул) Первая твоя поездка во Вьетнам. 89-й год. Ты совсем молодой парень, но едешь вторым человеком в почти правительственной делегации из непонятной - тогда можно сказать аморфной - страны договариваться об отвёрточной сборке видеомагнитофонов здесь на большом военном многофункциональном объединение бартером на наши холодильники. Ты ту поездку помнишь?
- Безусловно. Но плохо уже…
- Вот объяснительная, представителя нашего торгпредства о том, что только тебе вьетнамцы предложили, при особых условиях формирования сбалансированного заказа, по доллару за каждую единицу выпущенной продукции. Ты это помнишь?
- Смутно. И что я?
- Ты отказался, а речь шла о сотнях тысяч единиц продукции…
- Не очень умный поступок. Думаю, что я отказался от будущего целого состояния. От благополучия моих старших детей… От другой биографии в конце концов. Не помню.
- Но машина показывает, что и сейчас ты поступил бы точно также.
- Какое это имеет отношение…?
- Не торопись. Кажется, в данном случае, никакого, но общие показатели... Смотри дальше. Допустим - страница пятьдесят восемь. «Четкое прогнозирование через поэтическую форму…» Ок. Берём для примера твоё стихотворение «В преддверии зимы». 11 октября 98 года. Вполне ранняя по летоисчислению осень с очень слабыми синоптиками того времени. Машина проверила – твоя строчка «за день до белых мух» превратилась в снегопад 12 октября, а «последний ученик» - это же твой проблемный сын?
Меня накрыло плитой. Так копать в себе даже я не мог. Машина какая-то…
- Что она ещё вам выдаёт?
- Тут множество не линейно суммирующихся факторов, но я сошлюсь на один простой. Ты был единственным другом Дождя. Вы познакомились, когда ему было далеко за сорок. В это время друзьями крайне редко становятся, а к себе он близко, кроме жены, никого не подпускал. Кроме тебя. Ты знаешь почему?
Я не знал, но «включение дурака» продолжало откладываться…

2

Через неопределенное, застрявшее во мне время, я всё-таки вытолкнул третий вопрос. Как мне казалось - основной.
- А что вы в конечном итоге хотите - чтобы я что-то подписал?
- Ты знаешь – нет. Мы ничего не просим тебя подписывать. И знаешь больше – сейчас я тебе не скажу, что мы от тебя хотим. Просто не знаем! Счётчики твои зашкаливают, и это предполагает начать общение. Вот мы начали. Всё что мы планируем делать вместе – защищать нашу Родину. Мы этим и занимаемся – это наша работа. Состояние красивого блаженства скоро закончится. Против нашей страны идёт постоянная огромная диверсионная работа. Это не какая-то политинформация – я могу отдельно несколько часов, а то дней посвящать тебя в то, насколько сложное время на нас надвигается.
- Будет третья мировая? – я толи шутил, толи прикалывался.
- Ты знаешь – очень большая вероятность, что будет. Сегодня в восьмом при общем кайфе хлюпкого раздробленного общества и купании в золотом говне особо отличившихся и выбившихся в накипь, в это трудно поверить, но ты же не видишь стеклянную башню с улицы?
Звучало всё убедительно. Мужикам, я, и правда интуитивно доверял. (Где интересно сейчас второй?) Но записываться в какие-то особые ряды внуку репрессированного в 37-м деда-поляка, или сыну своего отца - ненавистника коммунистических шаблонов, увольте, - точно не представляется прямо сейчас никакой возможности.
Я не понимал, что они конкретно хотели, но коренастый меня упредил.
- Мы будем просто пока общаться. Пить иногда вместе пиво.
- Я против пива.
- Хорошо – достойное вино.
Я улыбнулся. Он тоже.
- Мы уже знаем твои привычки, но скоро выучим их лучше тебя. Наше служебное положение заставляет при таком (он подбирал слова) твоём коэффициенте подстраиваться. И я даже не скрываю этого. Твоя помощь в экстренной ситуации может быть решающей. Правда. Ты даже не понимаешь, что это возможно, но случаи бывают разные. Возможно ты понадобишься очень скоро.
Во мне что-то щёлкнуло. Меня подталкивало задурить, но вместо этого, я выдал что-то такое.
- Общаться я не против. Болею - за «Спартак». Могу играть в любые игры, связанные с мячиком. Или нет. Могу обсуждать любые темы, связанные с творчеством и творцами. Или нет. На политические и военные темы готов вас впитывать и вслушиваться со своими комментариями…
Кто-то колотил во мне отрывочные предложения.
- Спасибо. Нам достаточно. Скоро вернётся мой товарищ, и мы с ним распределим, э… вахту по тебе. Я тоже умею ёрничать, но говорю тебе всё напрямую.
- Инструкция?
- Если хочешь. Я просто не понимаю, откуда у тебя такой коэффициент.
- Может машина врёт?
- Может. Но не может. Мы получили сотни личных подтверждений, что она не врёт никогда. Не врала до этого.
Я замолчал.
- Чтобы тебе было интересно, готовы оказывать тебе всяческие полезности. Вот для начала – ты знаешь, как испанец убил твой одёжный бизнес?
В целом я знал, но мне и впрямь было интересно…