| |
ВЫХОД
Она попросила меня умереть. Это был хороший выход. Только для меня не… очень желательный. А так, если абстрагироваться, то получалось совсем не плохо. Семья получала мою страховку. Это раз. Давно не работающий инвалид списывался с продовольственного довольствия и ежемесячного медикаментозного обеспечения. Это два. Ну и моральный климат, конечно.
Надо сказать, что я задумывался над этой темой давно. Человек я не глупый, и совсем не противный. И не только я сам так считаю. И согласен, что вот Зойке - зачем эти все мучения со мной? Да ладно, Зойке – чем я могу просветить и помочь любимой своей дочери. Живой, конечно, - чем я могу теперь помочь? Получается, что я ничем уже не помогу. Бегло читать я научил её в три года. В четыре она хорошо со мной считала. В пять мы учились рисовать и играть в шахматы. А в семь Диана пошла в школу, и ей стало со мной совсем не интересно. Так Зойка сказала. И по существу я с ней согласен. Сейчас Диане двенадцать. Скоро девушкой станет, а тут отец инвалид.
Короче, задумывался я и сам, а тут и Зойка меня попросила. Печально было только одно – я не знал как, и не очень хотел это - умирать. Я мужик давно не пьющий – не на что, вот, но тут я понял, что стоит попросить у Зойки зайти в магазин. Раньше «сгонять» по этому случаю говорили. Может гадости какой купит – по телеку вон постоянно говорят, что везде народ травится.
- Где такого взять, скажи? Это в дальних каких-нибудь уральских или оренбургских сёлах бывает. А мы, Петь, чай в центре России живём. Здесь «палёнку» не найти, а если найти, то она лучше заводской будет.
Но тема выпивки сегодня нам нормально запала.
- Куплю я сегодня после работы пузырёк, Петя.
На том и порешили.
Много я думал на эту тему. Вот ведь народ уходит по всякому, а каждый раз приходится выдумывать. Потому что нет системного подхода. У нас нигде его толком нет. Спонтанность всякая побеждает.
Днём из школы моя Диана пришла. Я обед ей разогрел – умею. Сидел и смотрел на неё – на чудо своё. Удивлялся. Как от такого, как я, такая красавица получилась. И ведь не придумаешь другого – если снимают нас на фото рядом, то все вокруг потом говорят – одно лицо. Я сначала не верил, а потом и мне стало ясно – на меня она в сто раз больше, чем на Зойку похожа.
Долго мы с моей Дианкой сегодня разговаривали. Какой-то козёл Мишка со второй парты мешает ей учиться сейчас. То в тетради глупости напишет, то подножками всякими занимается... Влюбился твой Мишка. Но не стал я маленькой об этом говорить. Уроки пусть учит, да мамку с работы ждёт. Отправил я дочь отдыхать, а сам всё думал о простой утренней теме. Вот рождаться нас не учат – природа сама решает, а уходим мы все чаще зрелые. За жизнь цепляемся. Часто глупо. Зачем?
Дождались мы вечера. Пришла наша мама. Дородная она у меня женщина. Большая. И секс у нас есть, кто бы что не думал и не говорил. Раза три-четыре в месяц. Зойка сама просит. Я у неё несколько раз спрашивал – может, кто у неё есть? Я же не против. Но получал злость одну в ответ.
- Кто же со мной, бадьёй, будет, Петя? Сдурел, ты.
Или какой-то мне не очень понятный бред.
- Работаю я, как вол. Волов, ты знаешь, не для любви держат. Вол же мужского рода. Посмотри на меня внимательно?
Я смотрел. Мне Зойка всегда нравилась.
Когда Диана улеглась спать, Зоя накромсала на тарелку колбасы и сыра, и разлила охлаждённую нам по первой. Водка меня всегда расслабляла – я и запеть мог, но чаще много говорил. Сегодня я вспоминал себя до аварии – думаю, что я классным парнем был, а Зойка почему-то тупо молчала.
Вторая рюмка отправила меня в мечты, но мечты были понятно глупые. Странные. Вылечить меня точно не могли. Да, и денег не было. Были бы – может и вылечили. Но где взять? Гулял я по своему пространству надежд, понимая конечно, что никаких надежд давно не осталось.
- Зойка, а без меня тебе будет хорошо?
Молчала моя «корова». Чуть плакала. Хороший она человек. На работе её ценят, Дианка любит. Не хотелось мне больше пить. И так крышняк с непривычки сносило. Но попросил налить. Зойка не отказала - добру нельзя пропадать.
Хотел я с ней беседу как-то правильно построить. Рассказать обо всех своих сомнениях. О, всех! Вон, что в мире делается. Но подумал во хмелю, что ей и так без меня сложно будет. И Дианке всё объяснять. И соседям, и родственникам…
Не стал я с ней после третьей разговаривать, и слов каких-то ярких выдумывать. И способа не стал выдумывать тоже. Лёг я спокойный, и ночью умер.
На перекрёстке
Я пытался перестроиться с второстепенной на проспект достаточно долго пока синяя чистенькая ауди сжалилась надо мной и всё же пустила. Говорят, не стоит никому мигать, но я не привык так и всегда маякую своё спасибо. Через перекрёсток мы стояли на светофоре на одном уровне, и за рулём я увидел миловидную брюнетку в яркой зелёной куртке. Не знаю на кого похож я, после недельной "вахты", но девушке удалось мне махнуть и улыбнуться. Ещё через перекрёсток она стала перестраиваться к винному маркету. Кто-то дёрнул меня остановиться. А что?
Не высокая подтянутая леди одела маску, и пыталась уложиться в бюджет белого сухого. Я стоял чуть поодаль и видел это глазами профессионала, и конечно решился вмешаться в процесс.
- В этом ряду лучше остановиться на рислинге.
- Да? Откуда вы знаете? – она подняла на меня глаза.
- Пробовал, - на этом не хотелось останавливаться. (Лучшем сделать комплимент) Не каждая девушка может позволить себе пропустить машину.
- Ах, это вы? - видимо взгляда на дороге ей было достаточно.
- Решил сказать вам своё водительское спасибо и помочь, если нужно.
- Помогите. Если я сегодня не выпью пару бокалов хорошего вина, то вряд ли засну.
- Что-то случилось?
- Нет. Просто устала. И ковид – слышали?
Глаза были умными, но за маской с возрастом была полная непонятка: от тридцати до пятидесяти. Она услышала моё послание, и показала личико. Личико было приятно. Очень. Я выбрал ей вино - оказалось, что нужно было и красное, и белое. (Только не горелое). И донёс пакет до машины.
- Теперь я всем буду уступать. Просто встану, как вкопанная.
- Это опасно. Быть вежливыми в нашей стране более опасно, чем подрезать и нарушать правила.
Она больше не одевала свою маску, и принимала какие-то решения по ходу. Тогда в общую конструкцию разговора пришлось добавить мне.
- Игорь. Мне сорок семь лет. Я адвокат. Сейчас одинок.
- Юлия. Я не одинока. (И после небольшой паузы). У меня есть собака.
Она явно не хотела уезжать, но на более в случайной встрече рассчитывают только молодые и талантливые. И я отдал ей свою визитку с телефонами – анахронизм прошлого иногда работал.
- Вы можете позвонить мне с делом, или без дела. (Она уже села в свою чистую машину и открыла окно). Даже сегодня.
Юля улыбнулась, оценила в пол глаза мой большой усталый драндулет, сказала своё: «Прощайте», и растворилась в вечерней Москве.
Город огромен. Кто тут только не живёт. Каких только Юлий здесь не обитает. Интересно, сколько с этим именем в столице свободных к перемещению и любви женщин? И всё-таки что-то в ней было такое, что я даже ждал звонка вечером. А потом ещё два-три дня. А вот после, скажу честно, за делами забыл. Прощайте...
Где-то через неделю, я освободил днём время, чтобы получить посылки от дочери. У почты стояла очередь, и я коротал своё время, как обычно, в телефоне.
- Вы так же подкашливаете, - сказал женский голос сзади.
- Это не ковид, - я не стал сразу оборачиваться. У меня не очень сильные лёгкие, и осенью…, - и всё-таки я обернулся.
Это была Юлия. Оказывается моя визитка выпала по дороге домой. Она её "очень сжимала", но сумок было много, и в какой-то момент визитка выпала. Ничего особенного.
- Я ревела, как белуга, всю ночь. Я перетрясла все свои сумки и пакеты, и даже, представляешь, ночью ходила с фонариком на улицу. А потом выпила чуть ли не целую бутылку вина! – Юлька лежала у меня на плече, и не могла остановиться и всё рассказывала и рассказывала страшную историю, которая неожиданно, абсолютно невероятно всё же стала совсем не страшной.
Больше мы с Юлей не расставались.
Ева и космонавты
(фантастический рассказ)
1
Вообще-то это мой сон. Он длился красочно непрерывно, и продолжился с точным попаданием в цвета и контекст даже после того, как я ночью на автомате перемещался в туалет, а после на кухне выпил большой бокал холодный родниковой воды. Возможно, я что-то корректировал в своём сне, но мне, кажется, всё так и было. Вращалась синяя планета, а над нею плавал сложная модульная конструкция орбитальной станции. Думаю, что в самом начале, я сразу очутился внутри неё и посматривал на мир, как в иллюминатор. Недалеко от меня проплывала Ева, а когда она проплывает рядом, то я всегда отвлекаюсь и даже мысленно прекращаю работать. Конечно, для внутренней уверенности я никому это не говорю и не показываю – было бы глупо. Но наш командир точно обо всём догадывается. Несколько раз я слышал его полу напряжённую речь с Землёй о том, что практика появления на корабле молодёжи «может себя не оправдать».
Командир, мне тридцать четыре года! У меня двое детей и меня ждёт на Земле беременная Клавдия. Так что не придумывай ничего о "молодёжи". Может я ещё и стажёр, скажешь?! Тогда в каком-таком вопросе - ответь? Ах, да, ты говоришь не про нас, а для следующих экипажей. Для них тогда пиши, пожалуйста, отчёты по прибытию, и не мешай мне смотреть на восхитительный полёт нашей гости. Ева – полячка. Попала в российскую половину позавчера, потому что у неё, как-то не пошли дела в американской команде Кеммерона. Подробности мы не знаем. Земля запросила Еву «приютить» на не надолго. Кто бы отказывался.
Первый мой полёт на орбитальной подходил к концу. Мне и Димке Стасову осталось налетать пару недель. Всего-то. В различных оставшихся опытах я был скорее помощником, чем постановщиком. За борт с Семёном мы уже сходили. Не могу сказать, что пошло совсем свободное время, но я всё больше и больше получал возможность заниматься любимым для себя делом – фотографировать красоты Вселенной и Землю. Была бы возможность, я бы параллельно сделал с десяток невероятно красивых фоток залетевшей к нам астронавтки, но на известная модель в прошлой жизни на корабле выполняла совсем другие функции. Даже не знаю, что она выполняла у американцев, а у нас она вчера принесла мне обед. Я, так увлёкся своими съемками, что не то что забыл про него – отвлекаться не хотелось. Здесь, после первого привыкания, многое в лень. Попробуй переодеться лишний раз, например, в невесомости. Попробуй лишний раз сходить в туалет. Про секс вообще ни слова не буду – до Земли все терпят, а командир вдруг слово услышит и начнёт опять свои бурные, близко к матерным, высказывания. Но хороший у нас командир!
Ева принесла мне два тюбика и заглянула в глаза. Ей и на орбиталке, видимо, было не просто. Интересно - что она знала о каждом из нас? Обязательный минимум? Я наверняка проходил по анкете, как молодой спокойный семьянин. Но девушка чувствовала, что я не очень спокойный. Мы разговаривали с ней на английском.
- Спасибо, Ева. Голод не лучшее место на корабле.
- Как ты сложно строишь фразу?! Ты прикидываешься, Ник. Я же вижу.
- Я не пойму, как ты залетела так высоко, Ева? Ты же не из тех, кто прыгает в высоту!
- Мне повезло, Ник. Ты знаешь, что я первый астронавт, живущий на вашей стороне?
- Кто-то должен был быть первым?!
Я параллельно начал есть суп, не для того чтобы не терять драгоценное время, а чтобы не показывать товарищам свою неподдельную увлечённость Евой.
- Чем, скажи, отличаются наши стороны?
- Чем отливаются два мира, Ник?
Я задумался. Ева – двадцати девяти лет, снявшаяся во всех главных глянцевых журналах планеты, прошедшая отбор для рекламы космоса и полётов в нём, польская красавица невероятного естества, смотрела на меня зелёными глазами любви. Мне так точно сейчас казалось. Она так, наверное, на всех смотрит?! По другому не умеет. И так, наверное, показалось всей американской команде во главе с очень правильным Кеммероном. И так казалось всем нашим парням, но наши умели и любили всякое ненужное делу скрывать.
- И чем же, Ева, они отличаются?
- Сам должен знать. Мы разные.
Я продолжал перехватывать глотками из тюбика, почувствовав приход лёгкого внутреннего тепла и продолжил.
- Ваши более скрытные, но, если приспичит, говорят прямо в глаза.
- Интересно.
- Ваши порой, как девственники, но мужчины, говорят, готовы на многое и до конца.
- А женщины перемещались за мужьями в холодную Сибирь в ссылку. Там, если я не ошибаюсь были польские красавицы.
- Когда это было?
- Два века назад, Ева. Скажи, а за любовь мы готовы порой, как на смерть, правда? Кто может пойти дальше за любовь?
- Почему я должна знать?
- Поляки же славяне, Ева? Или вы так не думаете?
- Мы всегда были между мирами. Ты же знаешь? Не там, не здесь...
Она опять мягко волшебно улыбнулась.
- А может - и там, и здесь? Может поэтому ты свободно перемещаешься по станции?
- Может быть. Но скорее причины есть другие...
Шутки мои третий день проходили, и я девушке возможно даже нравился. Смысла в этом было мало. Я смотрел на Еву, и вспоминал Клавдию. Как она там без меня?
Сегодня мы начали разговаривать с Евой про то, какую фото сессию она собиралась сделать на корабле, и что у неё в этом смысле получилось/не получилось.
- Для меня неожиданно оказалось, что на станции живут монахи. Монахи то в скафандрах, или в другой орбитальной одежде - не важно.
- Иначе нельзя, Ева. Иначе будет разброд и шатания. Мы делаем серьёзную и дорогую работу.
- Скажи, Ник, это что - армия?
- Практически. Близко к тому. А иначе нельзя. Тебе всё это до полёта должны были объяснить.
- Конечно объяснили, но мне некоторые вещи до сих пор не понятны.
- Какие? Думаю, что ты просто не готова их в комплексе понимать.
- И меня зря, ты думаешь, взяли на сюда?
- Ну почему зря - не зря. Просто после тебя сделают совсем конкретные выводы, и ты лишишь миллионы девчонок повторить твой путь.
- Так не может быть, Ник?
- Так скорее всего и будет. Поэтому-то твои фото на борту имеют колоссальное значение. Потому что они будут последние до больших будущих полётов целыми семьями.
- Почему ты улыбаешься, Ник. Может мне поговорить об этом с твоим командиром?
- О чём - этом?
- О фотках. Я хочу, я обязана сделать яркие фотографии.
- С кем поговоришь - с Ивановичем? Даже не думай! Один такой разговор станет моим последним полётом.
- С Кеммероном и там у меня ничего не получилось. Хотя фото сессия была прописана в моём полёте. Это была главная часть моей миссии - Ник! Никто не делал достойных фоток ню в космосе. Никто! А ты то говорил, что вы другие, Ник?
- Причём тут это!
С этой заведённой на не деланное полячкой, я неделю не мог толком спать, и точно уже ждал, когда моя невесомая история закончится. Я старался плавать от Евы подальше, но не очень-то получалось. Казалось, что она везде была рядом со мной. Орбиталка же маленькая - толком не спрячешься. Хотя я пытался и прятал глаза...
Но однажды мы оказались на встречных курсах в переходном отсеке. и я не выдержал - подтянул её без слов к себе и поцеловал.
- Стоп-стоп, Николь, не разгорайся, прошу тебя.
- Я и не разгораюсь. Скажи, Ева, а зачем жить, если любовь твоя достанется опять кому-то другому?
Она смотрела в меня своими зелёными глазищами.
- Посмотрим.
Наш сон только начинался.
2
Теоретически всем космонавтам рассказывали, что такое когда-то может случиться. С Землёй из-за всяких переборов и выходок человечества, и правда, происходило что-то странное. То холодало неожиданно везде, то теплело так, что ледники Антарктиды начинали отваливаться в усиленном режиме. И катаклизмами погодными Земля не ограничилась, а подарила нам новые вирусы всякие и даже повальные пандемии. Или сами люди подарили? Не поймёшь.
Я сидел, как и все свои последние дни у иллюминатора и щёлкал камерой, и первый увидел нарастающей гребень в районе Тихого Океана. Я сначала даже ничего не понял конечно. На второй минуте я позвал Димана, а вскоре к нам прилетел командир. Через пять минут он вышел с информацией по увиденному в ЦУП, но они уже что-то знали. Еву сразу отправили на американскую сторону за Кеммероном, но тот приплыл не сразу, а тогда, когда эфире царило невероятное напряжение. Казалось, что все отдавали не штатные команды и прощались одновременно.
Земля меняла полюса, и накатывала мировой волной на существующие континенты. Связь совсем оборвалась через часа четыре, а уже находясь на стороне ночи, мы увидели тёмную Землю. Абсолютно тёмную. Больше не было эфиров и привычного мира вообще. Из людей, судя по всему, остались только мы в железном панцире далёкой от синей волны орбитальной.
- Может быть подводники? - как-то робко предложил Семён.
На Земле вода залила всё пространство и начала успокаиваться только на третьи сутки. Только на исходе первой недели на ней стали появились первые признаки суши.
- Возможно это Гималаи – они выше всех были, - выдавил командир.
Мы все находились в шоковом состоянии. Дело не в том, что делать дальше, а для чего? Кеммерон и Иваныч несколько раз собирали всех космонавтов и астронавтов вместе. Нас было двенадцать душ – одиннадцать мужчин и Ева. Мы напряженно, подбирая слова, устраивали мозговые штурмы, и пытались понять – как такое вообще возможно? Как так, а оказалось возможно. А оказалось – запросто! Человеческая цивилизация, судя по виденному из космоса, погибла одним махом за несколько часов.
- Жалко, что мы отпустили в последнем возвращении, Тамару? – первым проснулся наш командир.
- Три месяца назад в какой-то момент на орбитальной было даже три женщины, отреагировал Кем.
Мы все вспомнили миловидную Ким. Она тоже улетела недавно, и видимо, как и все земляне погибла. Погибли все наши родственники и друзья. Все. Этого ужаса не могло быть, но он случился.
- За всё время полётов орбитальных, здесь не было зачато ни одного человека, - сказала и отрезвила команду, самая молодая из присутствующих Ева. Хотя попытки, конечно, были.
- Мы и не будем здесь всегда. Продуктов, кислорода и батарей питания нам всем вместе хватит где-то на полгода, но мы не будем так рисковать – бессмысленно.
Наш командир был, как всегда прав. Через две недели планета окончательно успокоилась, но материки значительно поменяли свои привычные контуры. Признаков жизни при этом, увы, не улавливалось совсем. Ну, и понятно - на связь с нами никто не выходил. Не у нас, не у американцев.
На корабле было четыре капсулы возвращения, но рассчитать траекторию возвращения в нужную точку самим задача сверхсложная? Подобные истории, мы помним, ставились космонавтам в подготовительном режиме, а у астронавтов даже попыток таких не было. Вероятность попадания в нужную точку стремится, если не к нулю, то возникают погрешности величайшие. Но делать нечего – мы посадили двух самых продвинутых парней над немыслимой задачкой, а через месяц стали потихонечку отправлять обитателей станции обратно на Землю. Выбрали для посадки самый большой кусок суши. И поехали!
Николай попал в третий экипаж. К тому времени один из двух первых (конкретно – второй) подал знак своего место нахождения. По нему и «били». В экипаж Третьего вошли – Ева, астронавт Джон и Николай. Ева теперь была самым ценным грузом. Рассказывать о полёте – терять время. В целом всё прошло нормально, и я первый раз глубоко заснул.
3
Проснулся я лет через двадцать, когда на Земле появились и выросли новые мальчики, и что очень важно – девочки. Ева рожала от разных членов экипажа (это было очевидно почему важно – не до этики сексуальных и семейных отношений в тот момент всем нам было) с частотой раз в год-полтора. И поэтому окончательного исчезновения человеческой цивилизации не случилось.
И это было важнее, чем то, что я Еву по-настоящему любил. Вот выйдет она на пенсию – предложу ей руку и сердце, усыновлю всех её/ наших детишек. На том и порешили.
Прививка, или предсказатель
Окончательно меня доконала прививка. Все мои знали, что я был против. Но моя личная и вполне стройная теория постепенно рассыпалась под воздействием ежедневных нудных бесед с женой и её мамой. Теще, если честно было без особой разницы – просто не умела она сопротивляться единственной и любимой дочке, а той прямо захотелось всех привести в порядок согласно букве нынешнего законодательства. Подумаешь уколоться – не трусь! Мои посылы, что мол в тюрьму пока за антипрививочный саботаж не сажают, продержали меня в борьбе за свободу месяца на два-три, но в конце концов пришлось уступить. Не разводиться же из-за этого?
Надо сказать, что я интуитивный предсказатель. А при случае – игровой. Как хотите. Мои способности отгадывать любой спортивный результат открылись мне случайно лет пять назад в больнице, когда я попал под скальпель с обычным аппендицитом. Проснувшись после общего наркоза в палате с ненормальным болельщиком, я сообщил ему о будущих вечерних результатах, и спокойно повторно заснул. Утром было смешно слышать его восторги – все восемь матчей совпали мяч в мяч. Мне было двадцать лет. Спортивные лохотроны в стране только-только начинали раскручиваться. Глупо было не попытать счастья снять свой куш буквально и сразу.
Отмечу, что меня очень быстро вычислили. Сначала попытались подтянуть под меня своих людей, потом предложили сотрудничать, но я понял - любой вариант был на грани фола. И я вынужден был включить дурака, и выйти из игры. Рисковать, кажется, было теоретически возможно, но где-то бы меня отстрелили по-всякому. К тому же примерно в тоже время появилась практически ниоткуда (реально мимо в зимнем парке проходила) моя Даша, и я впервые поверил, что есть на свете любовь. Осталось найти применение своим новым способностям без фокуса внимания со стороны, умеющих считать свои большие и очень большие деньги.
Даше на первых встречах я рассказал девяносто процентов её детства и юности. Оставшиеся десять процентов она не помнила сама. Психолог по образованию, Дарья подсказала мне о возможности создания консультативного кабинета. Всё мы оформили на неё, но с первого посетителя нам стало понятно, не только, что разговаривать придётся только мне, но и что людей больше волнует не их прошлое, а будущее. Будущее открывалось мне часто в печальных деталях, но я научился особо неприятные моменты умалчивать, или уводить клиента в сторону от его не пришедших ещё проблем в направлении любых положительных грёз. А зачем вообще людям знать плохое?
Слава о нашем кабинете распространилась в городе сначала нехотя, но в какой-то момент разогналась стремительно. Через несколько месяцев успешной работы, мы не только купили достойную машину, но смогли уехать на первый совместный отдых. Даша подходила мне абсолютно. Умная, стремительная, грациозная и сексапильная – как могло это умещаться в одном человеке – до сих пор не понимаю. Мы очень быстро стали одним целым гармоничным коллективом, абсолютными партнёрами во всём, и не удивительно, что по первой весне сыграли хорошую свадьбу.
Но знать больше, чем другие люди опасно. Очень скоро к нам стали приходить не простые персонажи. То бывшие зк пытались определить стукачка в своей воровской ячейке. То ребята со скрытыми под пиджаками погонами, ставили такие вопросы, что правда хотелось улететь незаметно в форточку. А ставить вопросы они, уверяю вас, умели. И хотели знать многие такие вещи, что не хотелось им отрабатывать ни за какие деньги. Через несколько месяцев работы, стало понятно, что знаю я слишком много. И мы быстро, после одно из неприятного случая (не время сейчас рассказывать), собрали свои вещички и в ночь уехали за тысячи километров на юг к тёще.
Несколько месяцев всё было просто замечательно – море, воздух, любимая. Я приглядывался и искал спокойно работу, но чёрт дернул меня опять выиграть не много. Понятно, что я использовал подставного соседа. Такие вещи затягивают. И хотя я был предельно аккуратен, и делал в прогнозах умышленные ошибки, мне было понятно, что нужно заканчивать. Вычислят и дальше бежать было не понятно куда. От себя, как говорят, не сбежишь!
И тут мои дожали и конкретно уговорили уколоться. В отличии от всех вас, меня большего всего волновало не защита от болезни, как таковая, а как поведёт мой странный организм. Возможно, вмешательство в него обнулит мои качества чудачества, а может быть всё останется на прежнем уровне. Как все будет я не знал, и с одной стороны боялся сбить свою тонко и кем-то настроенную систему, а с другой стороны давно хотел стать таким, как все: ходить на обычную работу, возвращаться вечером к Даше, завести детишек…
И я решился. Вечером не много кружилась голова, и я лёг, как никогда рано спать. Утром, выходя на кухню, я услышал (да – услышал!) размышление моей любимой тёщи – Ирины Леонидовны, обо мне. Я думал она разговаривает, но переведя на неё взгляд убедился, что до меня просто доходят её мысли. То же самое произошло, когда появилась Даша. Я проверил с ней свою догадку, и убедился, что мысли её, приходя ко мне в ничуть не искаженном виде. А потом я слышал одновременно их двоих, и абсолютно не понимал, как жить теперь дальше.
Подумалось одно. Чёртова прививка!
|
все рассказы