Мне некогда держать эту книжку за пазухой. Всё. Я больше теперь не готов притворяться и как будто двигаюсь в обратном направлении. Мне кажется, что так лучше. Лучше, чем очередные двадцать лет ходить по кругу времени «Четырёх квадратов». К тому же подпирает чёрная тетрадь, проза и герои «Июльского полнолуния». Время активировано фокусом начала нового тысячелетия...
Книга записана не в удар, но за пять месяцев (кроме нескольких пристёжек). Мне нравится моя сегодняшняя производительность. Вынырнув издалека, необходимо себя насытить кислородом сразу. Не читайте так же быстро, не цепляйтесь в лобовую и не уходите далеко в «Пустоту». Не надо.
На самом деле, я согласен, что нет ничего более дурацкого, чем объяснять свои книги и стихи, но кто не листал «Четырёх...», вряд ли поймёт, что перед вами лишь вторые части «Стронция странствия» и «Сочинителя», скрепленные для прочности оглавлением посередине. Так получилось. Примите извинения всем, кому неудобно. Все достойные книги пишутся с двух сторон и двумя руками. Это я только что придумал.
Безье — маленький город на юге Франции, где живёт всего одна русская семья Батусовых. В их доме есть комната замечательного русского, но пока широко неизвестного художника, моего школьного товарища Лешки, с которым я встретился спустя двадцать четыре года в прошлогоднем ноябрьском Париже. Ты прилетела из-за океана туда же с суточным опозданием. А ещё через сутки наша весёлая троица сорвалась в испанскую Альмерию. Это попахивало студенчеством. В Безье я добрался лишь в следующей поездке в конце январе, где в вагоне первого класса поезда на Париж и началась эта история. Художник, умаявшись, спал, а я, записывая первые и неосознанные строчки, пытался наколдовать своё Безение и возможно когда-нибудь исправить первую букву. Лёшкину «Трамонтану» с кровавой тенью от дерева волей случая, силы и уже колдующего над книгой большинства занесло с последней концепцией на обложку. Его картины и рисунки теперь наполнили стены моей квартиры, и от них исходит тепло.
Мне страшно везло в последнее время. Причём везение - безение происходит помимо моих разработанных ранее планов и, тем более, воли. Кто бы мог подумать, что, перемещаясь в городе и в жизни так долго параллельно, я наконец-то уткнусь в такой же лысый абрис и, самое главное, в гениальные строчки моего соплеменника и земляка, сильнейшего человече и поэта Игоря Алексеева. Эта книга не могла бы состояться без почти ежедневного общения с ним и его симпатичной семьей. Под выбранной им строкой «Я слушаю себя, я страшно знаменит...» из моего «Курения на кухне.,.», мы сделали в этом году ряд встреч в Саратове, а также в Воронеже и Крыму. Впереди с новыми книгами поездки в Иваново и, конечно, в Москву. У Игоря приближается «Русский день». Не пропустите, не советую.
Находясь в основном в миру в ипостаси бизнесмена, издавая книги на свои кровные, конечно, легко раздавать эпитеты. Но я в ребятах абсолютно уверен и говорю «великие» без подсказок, сам. Время рассудит, но, обращаясь к некоему абстрактному издателю из будущих времён, скажу, что когда выйдут отдельными и законченными книжками, то на «Стронции странствий» я бы хотел видеть посвящение Алексею Батусову, а на «Сочинителе» — Игорю Алексееву.
С посвящениями у меня собственная история, в которой сначала, мне казалось, их появление неуместно ни при каких обстоятельствах. Но с возрастом стало
очевидно, что нельзя было не промаркировать, например, прорвавшиеся строчки, адресованные моим детям. По-разному появились посвящения моим школьным товарищам — Павлу Кашеву и Андрею Федонину. Стихи, адресованные моим близким друзьям: Стасу Стародумову — написаны в его мечте — гостинице «Пляж», а Сергею Белоусу на самом деле в движении моей тяжёлой машины. Особняком стоят посвящения: Валере Бакуткину — доктору, профессору, писателю, фотографу, меломану и умнице (при возвращении с его дачи мне пришли первые абзацы «Июльского полнолуния», которым и придется сейчас срочно заняться) и Саше Полякову. Александра больше девяти лет нет с нами. Мы входили вместе с ним в группу «Просодия», и наконец-то удалось издать первый сборник необыкновенно тонкого поэта — «Письма к Лилии». Не знаю, стоит ли расшифровывать, почему я чувствую над Саратовом энергетический столб. Ведь посвящения адресованы моим друзьям, разбросанным по планете землякам, необыкновенным людям — сильным, умным и достойным русским ребятам.
В «Просодии» все были с псевдонимами, но я свой взял намного раньше, узнав историю деда-поляка по маме, безвозвратно ушедшего в стужу репрессий 37-го. Воспитываемый с братом матерью, я придумал себе образ настоящего деда (который, — невероятно! — стал сегодня на семь лет меня младше) и даже часто с ним в детстве и юности мысленно разговаривал.
A.S. — это вензеля с серебряной ложки моей прабабушки, Антонины Сокульской. Ложка — конца девятнадцатого века, и то, что она сохранилась, безусловно, имеет знаковое значение для меня. Как видите, Александр Сергеевич здесь ни при чём.
В качестве знака отличия предлагаю в дальнейшем всем авторам ставить на книгах свои знаки зодиака. Я, например, ярко выраженная Дева , с основным числом девять, но поддержанный по жизни семёркой и чёртовой дюжиной.
Боюсь, что уже вас немного утомил, но обязан сказать ещё два добрых слова. Первое с любовью — Наталье Гордейчук, взявшейся и вложившей свою душу в оформление Безенья. Второе — Владимиру Лозинскому, уговорившему меня записать параллельный диск по словам книги.
Итак, в итоге территорию Безенья можно обозначить лишь примерно. Её истоки где-то в районе треугольника Альмерия - Безье - Париж, всматриваясь в сторону Барселоны. Её позывные слышны в маршрутах Саратов - Воронеж - Коктебель и в десятичасовых перелётах Москва - Торонто и обратно. Но самое главное не география. Безение — это возможность встретить через четверть века друга и не терять его уже никогда. Безения — это страна, в которую я вас сегодня приглашаю вместе со мной. Пошли...
P.S. Чуть не забыл про пятерки, разбросанные по частям книги (55 на 55 и 5 на 5 по главам) сложились не надуманно, но подтверждены годом 2003-м и 4+1-ле–тием. В середине сентября, отметив 50-летие завода, поднятого вместе с пятёркой компаньонов с колен, и забив в очередном ветеранском турнире всего три гола, я, кажется, удивленно и спокойно вздохнул. Но по окончании мы сыграли товарищескую и через корявость и некую измождённость, я закатил своих пять... Саратовские говорят «питьсят».
Теперь точно всё. Пошли вместе.
Андрей Сокульский (он же Руфанов)
07 — 09 августа 2003 года, Пылевоград (он же Саратов), Россия.