Каприз для него

снегом просыпаюсь, снегопадом...
не верь мне больше никогда, не надо,
не снись мне больше, не стучись в окна,
не думай больше обо мне долго.

снегом просыпаюсь, снегопадом...
не стоит больше быть со мной рядом,
не нужно больше своих рифм тратить,
и не лови меня, оставь падать...


	Кормушка

Я - твой всегда винительный падеж,
"кого - чего?" - вопрос из неоткуда.
Я накрошила тебе слов в кормушку – 
ешь,
покуда я в кавычки браться буду.

Кому же, как не мне, тебя понять?
Кому ж, как не тебе, в меня влюбиться?
На циферблате вечности распять
все те слова, что жаждут говориться
или
разбить молчанье вдребезги и в крик
бросаться после каждой новой строчки.
На что, скажи, нам нежность на двоих
дана и ни одной совместной ночи?

Я подметаю с пола сор из рифм
и застилаю маковой соломкой,
а боль воспитывает память тонко,
ни на секунду не разжав клыков своих.

Кому же, как не мне, понять тебя?
Кому ж, как не тебе, давиться слогом?
Ты - мой эпиграф, в суматохе дня,
стремящийся стать кратким эпилогом.

Я не смогу тебя растратить. Нет!
Мне не хватает для любви признаний.
И сотни пуль летят за нами вслед,
из не свершившихся когда-то ожиданий...


	Черничный поток

сегодня богом буду я, мальчики,
начали:
пока кто-то шаманит в пыльных кулисах
колясь эклигоном, жуя ириски,
чтоб во рту после этого не было кисло
трахается, как подзаборная крыса,
отключая все мысли,
не ища в этом смысл,
исходя фистулой и ею записки
пишет на стенах, составляет списки
левых и лишних, лучших и близких...

потом понабравшись водки и страха
глотая пули в порядке шахматном
нанюхавшись ночью белого праха
да пошли они на ...

под грузом собственной кожи
таскаться по бездорожьям
ища что-то новое, неосторожно
сбивая угрюмых прохожих,
просто принять такою, как есть
ну ты же ведь сможешь,
так что же?

неподвижный след в ошалевшей пыли
немые обряды моих насилий
в черепах наших, милый
обнаружат, когда-нибудь,
сходство фамильное
все очень просто:
разбей меня в дребезги,
лупи меня розгами,
я все равно
буду без спроса
проливаться
в твой мозг
новым вопросом
и
тихим голосом

в лейкоцитное пойло чужих многоточий
сброшу парочку свеженьких строчек
о том, чтоб не очень-то морочились точностью
впрочем
если кто-то захочет узнать значение слова "----ец"
пусть разбудит меня в три часа ночи

я ежеминутно и сильно очень
пытаюсь понять чего же ты хочешь
просто возьми меня в мысли свои
я выучусь быть самой лучшей
точно
а пока
на теле твоем расписывать ручку
буду. не то чтоб помучить,
просто эти случайные случки
слишком рушат нервные клетки

- "сукой будешь", детка?
- нет. останусь сучкой
породистой с норовом. и акварелью
раскрашивать простыни, взрываться капелью
научи меня длиться плавным скольженьем
а я напишу две тысячи строк
о том что такое мгновенье
когда время копирует время
инверсией изображения
и буду питать тебя сотней слогов
до полного изнеможения

не указывай тем, кто родился в апреле
мы слишком быстро и грубо зреем
зреньем
красоту сажаем себе на колени
и рушим ответы на предложенья
полиритмией своих отношений
ко всем, кто не может поднять давленье
обыкновенным стихотвореньем 
-
мы размножаемся не умноженьем,
а стихосложеньем!
я не успеваю разлады внести
в твои одиночные соображенья
карандашик сломался
прости
(но завтра я буду подвластна движеньям
любым и с любой стороны)


	Дай мне тебя

все слова и строчечки,
запятые и сноски,
запну многоточием,
залью Маяковским.

"ДАЙ!"-
крикнешь,
выстынешь.

"на!"-
вытравлю,
выжму.
зря меня тискаешь-
я ведь не выживу...

все исковеркаю,
все перепутаю,
слишком я меткая,
слишком не глупая.

"МНЕ!"-
просишь,
маешься.

"на!"-
выдавлю,
вскрою.
зря за мной прячешься-
я же не стою...

во мне постараешься,
всю перепробуешь,
меня перепачкаешь,
меня подытожишь. 

"ТЕБЯ!-
ловишь,
мечешься.

«на!»-
вымолю,
выжду.
зря ты надеешься – 
я ведь не выживу
…


	Новый каприз

разбей меня
на тридцатьшесть и шесть,
прочти меня,
хотя бы постарайся
прочесть...
на самом дне пространства
остановившись вдруг
оставив все, как есть.
и ты когда-нибудь захочешь ласки
разбей меня,
на тридцатьшесть и шесть
...

развей меня
над Темзой, по утру,
а ночью,
задохнувшись пылью книжной,
выплевывая в воздух многостишья,
валяешься на кафельном полу.
и ты когда-нибудь проснешься бывшим
развей меня, 
я больше не могу
...

раздень меня
до самых первых строк,
мне тошно
из-за дыма и глотков
отравы.
душно
из-за каждой
по нашим спальням пробежавшей жажды,
по нашим венам прозвеневших нот.
и ты за что-нибудь заплатишь дважды
раздень меня,
до самых пошлых снов
...

рисуй меня
на плоскостях окна,
на простынях,
мне быть необходимо
необходимой быть,
ещё вчера
пришла пора проваливаться в зиму.
и ты когда-нибудь сойдешь с ума
рисуй меня,
мне быть необходимо
...


  Провода

...
теорема ожидания
пропадающих без вести,
уравнение молчания
с двумя неизвестными
...

молчит упорно
коробка бордовая,
пора бы припомнить,
что она давно сломана
и бежать вверх,
бросать жизнь с крыши...

в проводах - правды нет,
правды - нет,
слышишь?

всё нутро пропитано
предчувствием голоса,
провода - вены,
провода - волосы.

провода - змеи,
по паркету ползают,
днями, неделями
провода - розги.

по ушам хлещут
тишины звуки,
матом отборным,
провода - суки,

провода - голуби,
по балкону голому,
по рукам метят,
провода - плети...

всё вокруг отравлено
полубредом полночи,
провода - струны,
провода - сволочи.

молчит упрямо
коробка бордовая
пора бы запомнить,
что она давно сломана,
и спешить вниз
ловить жизнь с крыши...

в проводах - правит брейк,
правит - брейк,
слышишь?


	FM

Как жаль, что Вы не видели меня вчера, 
сегодня я уже стара, 
почти на сутки. 

О, как же портят душу промежутки, 
О, как же губят сeрдце четверга. 

Так странно - недоверчивость к словам, 
ненужность звуков, 
нерушимость слога... 

Я Вас любила по фальшивым нотам, 
Я Вас любила по чужим делам. 

Так странно - быть самой себе чужой, 
без имени, 
без слёз, 
запнувшись мыслями. 

Я выпишу Вас вдалеке от истины, 
Я выпишу Вас следующей весной...


	Я люблю Вас

Я люблю вас по-человечьи, 
по-звериному и по-глупому.
Я люблю вас мышцей сердечною,
Я люблю вас на грани безумного.

Я люблю вас суб-контр октавою,
минором, бекаром, мажорами.
Я люблю вас совсем не по правилам,
Я люблю вас в другую сторону.

Я люблю вас стихами белыми,
рваным тактом, строкою спелою,
Я люблю вас пустыми аллеями,
Я люблю вас клеткою нервною.

Я люблю вас без точек и паузы,
восклицательной, вопросительной.
Я люблю вас всегда по-разному,
Я люблю вас и...
..."будьте бдительны".


	Набросок

и где-то по пескам, какой-то там пустыни
бежать и падать,
падать и вставать.
шептать - люблю,
иль по-просту кричать-
люблю...
а может не кричать,
а жестами,
как все глухонемые,
без слов,
без стонов даже
понимать Тебя...

и где-то на песках, какой-то там пустыни
писать Тебе стихи,
курить с Тобой табак,
ласкать Тебя жарой
и чистить Твои крылья,
и в косы заплетать
росу с ресниц.

и в такт
не попадать,
и злиться
что нет замен Тебе,
что Ты всего одна;
и что крыло не бьётся
под моей страницей,
когда не знаю, где Ты?
когда не до конца
наполнена была
Твоей любовью...

не различив шагов, 
уйти за новой тенью.
забыв звезду зажечь
и солнце погасить,
в песках теряясь...


	* * *

Это осень, родной, это осень
Воздух разорванный в клочья.
Ветер, что листья разносит
По дворам и, как волк воет ночью.

В эту пору я в грусть окунаюсь
И пытаясь осмыслить всё сразу,
Я от многоточий скрываюсь,
От любой незаконченной фразы.

Но вглядитесь! Божественны краски!
Ощутите дождей поцелуи
И тумана прозрачного ласки.
Вы любуйтесь, а я зарифмую.

Снова настежь распахнутый вечер
Твоего разрешенья не спросит,
Лунным светом укутав мне плечи.
Это осень, родной, это осень!



	199 в желтом

По каким-то туннелям, я ползу всё время куда-то, 
и не знаю где будет конец и где было начало?! 
а может и нет к жизни нормальной возврата, 
но тело моё так недавно по ласке скучало... 
и не важно, что делать, не нужно идти мне за кем-то, 
всё равно не вернусь я туда, где играют на флейтах, 
и, в общем-то, не начинаясь закончилось лето, 
и моя бесконечность стоптана, сдавлена кем-то! 
я просто сдыхаю на мокром асфальте, мне холодно, 
но ветер так жаждет увидеть меня снова голую,
меня раздевает своею рукою голодную 
и делит меня он с асфальтом, на части и поровну. 
неважное стало отважным и нежным, как облако, 
но кто-то позвал меня внутрь себя до понедельника, 
а мимо прошедшие вряд ли отыщет отличье в том,
что я не влюбилась, а просто маюсь безделием. 
я стану обрывками строчек в неизданном сборнике,
поглубже в земле зарываясь от мнимой романтики, 
пока моё сердце лежит на твоем подоконнике, 
и ты клеишь к нему молчанием зимние бантики


	До фильтра

все к худшим ядам
большим дозам
привыкнуть быстро
без отдышки
бежать куда-то
и морозом
дышать твоих четверостиший
не бей меня по пульсу
слышишь
его почти совсем не стало
я не управлюсь
кто-то лишний
уже с промокшего вокзала
спешит сюда
не успеваю
прикосновенья перепрятать
дождь прошибает солнце
слякоть
в моих руках
так неподвижно
твой громкий стон остался таять
кури меня затяжкой полной
до фильтра
дозы кофе после
я ненавижу быть серьезной
когда твой взгляд
скользит от пола
до моих мыслей
проливайся
в мои движенья своим битом
и спрячь отмычки
я открыта
твоим открытиям
старайся
не забывать, что я возможна
не только в твоих снах 
и строках
что бы добравшись до порога
взорвать гнилое безразличье
и наконец-то задохнуться
любым из слов
пусть даже матом
но сказанного где-то рядом
когда вдруг хочется проснуться


	Что с вами?

что с вами?
уже суббота,
проснитесь
пора, пора..
прочувствуйте
капельки пота
с утра, с утра..
не бойтесь,
то было не с вами
лишь сон, лишь сон..
идёмте,
нас ждёт с крестами
перрон, перрон..
порезан наш век
на части
война, война..
мы с вами давно
вне власти
ума, ума..

что с вами?
уже суббота...


	Еще не мигрень

и пить крепкий кофе и нюхать табак
и бегать по стенам, когда душат слёзы
и знать, что примерно всегда будет так
пока не наступит проклятое "поздно"

уже не синдром, но ещё не мигрень
пока он не твой, но её забывает
и пьяной походкой несносная тень
в прокуренной комнате рядом шагает


	Поцелуи молочные

Мне б остаться прохладой в руках, стать бессовестной тенью
Появляясь в твоих дневниках не стихом, но строкой.
И стучать в твои окна дождём, и молить о прощеньи,
и любить тебя честно, но жадно, июльской жарой.

Но твой жест, где-то рядом с щекой, стал не мягким, а грубым,
Я твой вкус на моём языке не могу разобрать.
И бросая тебе поцелуи молочные в губы,
зарываюсь под простыни - просто не в силах стоять