|
|
ПРОЭЗИЯ - ПОЭРОЗА
ИЛИ ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД
У меня поздняя юность,
если и перейдет, то в раннюю старость.
Сразу станусь...
Рассказываю об этом девочке-корреспондентке,
которая, в доказательство о своей состоятельности,
приволокла статью о бабском фотохудожнике,
в которой сама снялась абсолютно голой,
разбитая в сомнении кусочками...
Тело кусочками.
Новые, ненормальные дети - подростки,
пропустившие целую эпоху...
Странно...
06. 06. 2003 г.
***
От слова, например, «консолидирующий»
само собой ничто не консолидируется.
Возможно, оптимально, сам с собою, но тут тупик.
Да мы же знаем, мы же взрослые ребята.
От жажды выскочить вечерней полной рюмкой
Ну, ничего наутро, кроме боли... в висках.
Но несколько часов затменья без предела и тела
Чего-то стоят. Стоят, в самом деле?
Перебирай и уходи в распятье.
Не возникай в местах, где мел.
А по желанью — шире,
по печали — к звездам.
Колбась, пока не поздно.
Будь всечастен в понятиях присутствия и силы.
Не уходи, не получив отдачи.
И если Божья воля вместе с нами...
29. 03 — 01. 06. 2003 г.
***
Вода идет. Залило все страницы.
В воде мелькают чьи-то щучьи лица,
Вода мешает перейти в аншлаг.
Вода стеной. Не кратко, не однажды
Парализует волю, мочит павших.
Дождь набирает баллы натощак.
Дождь взял в объятья мой любимый город.
Дождь подтверждает: пуст я и не молод.
Вода, промозглость, рост хлебов и злак.
Вода залила пристани, отсеки,
В воде уже погибли человеки.
Мы не готовы — стаями бардак.
Игра в игре. Сквозь баню разговоры.
Такого не видали наши норы.
Что будет дальше? Не попасть впросак.
А тучи продолжали бить горстями,
Они пришли за прочими вестями
Сопоставимыми... Но труден мокрый знак.
26. 06. 2003 г.
ПРОСТИ
Мой старый друг сопьется в этот раз.
Он вспышками больными восклицает,
Неврастенически с подкорки оглашает
Картинки детства — памяти матрац.
Мы давимся на разных языках!
Мы прожили немного на планете,
Но так сложилось, что не мы, а наши дети
На телефонах в наших голосах...
Мы пробуем промямлить по словам,
Забытой музыкой пробиться, через веки...
Как говорили мы в двадцатом веке?
О чем? Попробуй снова, по слогам...
Но он сопьется! Он и так сопьется.
И детство хитро добро улыбнется.
Прости...
24. 06. 2003 г.
***
Мама подсела на многочисленные сериалы:
итальянские эмигранты в Бразилии,
многосторонние любовные комбинации,
новые, не затертые Чеховым и
Станиславским лица,
отвлеченность в придуманных историях.
Мамочка,
я даже не могу отстраненно играть в футбол,
я даже не могу опьянеть —
просто падаю ненадолго,
просыпаясь в муках моей надуманной эмиграции,
моей простой, запутанной самим истории —
многогранный сюжет
для ненаписанных и немеханических пьес.
17. 06. 2003 г.
МАТЕМАТИКА
Если просуммировать все мои увлечения
и разделить их на количество,
то формулируется изречение:
«Так не бывает, Ваше величество...»
Разнознаковые базы политехнического
и поэты, сканирующие строчками
мою ампулу мозга,
освоившие книгами дом,
умноженные на девяностых перелом —
ядерная смесь, которую я, время от времени,
стравливаю, чтобы оставить себя
на потом...
Несовпадающая прогрессия любящих меня
и не любимых мною женщин почти пробила
генетические или непонятные традиции привязанности
и попытки разгадать Твою единственную тайну.
Почти — не считается.
Намного проще составить алхимический закон
или вернуться во Вьетнам
за не добытым ранее золотом...
Ежедневные закономерности уже превратились
в случайные и все более короткие встречи
поездов на перегонах и станциях.
Уже ничего не совпадает — ни числа, ни языки,
ни множители...
Ничего!?
Паровозы из детства дымятся,
готовые в любой момент отъехать
друг от друга, ускоряясь в своих
сверхконтинентальных бесконечностях...
За их шумом гудков и дымом
я почти ничего не вижу,
передо мной все та же девушка-студентка...
И главное — наши дети. Наши дети
не складываются, не делятся и не умножаются.
Их можно только любить!
июнь 2003 г.
|
МАТЕМАТИКА-2,
ИЛИ РЫБАЛКА
1.
Один восемнадцатикилограммовый сом, попавшийся сдуру
шестнадцатилетним пацанам
на дядитолин перемет,
первый и единственный.
Я тогда еще не умел плавать и сидел на корме
деревянной утленькой вёсельной лодки,
но почему-то увидел его на мгновение раньше.
В воде очертился овал страха огромного хвоста...
Сома брали без меня,
после предварительного возвращения на берег
за темляком, молотком и решительностью.
Брали впервые и потому
размозжили, испортили абсолютную
обтекаемость и красоту усатой головы.
Мы были счастливы в ту звездную ночь,
засыпая под собственные песни у костра...
Мы становились мужчинами,
преодолевая страх
и нащупывая возгласы победителей.
2.
Два огромных двухкилограммовых леща
с чешуей в пятикопеечную советскую монету,
выловленные под выход Луны на отмели
небольшим, дырявым местами, бреднем...
Мы стояли на берегу и не верили,
что речные поросята, огромные лещи,
вошли между двумя деревянными клячами,
проведенные крепкими руками двух российских парней...
Мы пили теплую водку, закусывая огурцом,
хохотали, делали новые заброды,
потом понесли рыбу к костру, к семьям,
но любимые и дети уже спали...
Это было последнее лето перед отъездом в Канаду
двух семей, двух друзей и двух разных судеб.
Нет, я не забыл,
на рыбалке был третий — «наш Жора».
И это был его бредень, лодка, идея поездки.
И это была его Волга и
он, как знак вопроса, остался на берегу один.
3.
Множество раков, собираемых руками по норам,
в мутной майской речке подростком...
Азарт и наполняемость ведра
не могли остановить укусы клешней,
превращающие мои пальцы
в рваную оберточную бумагу.
Азарт собрать множество не останавливал
не умеющего плавать подростка
перед нырянием в мутную воду,
опасностью ям и бочагов.
Как видите, все обошлось.
Думаю, я был тогда счастлив.
17. 06. 2003 г.
|
|
МАТЕМАТИКА-3
ПОСЛЕДНЯЯ
1
Народная наша талантливость,
умноженная на коэффициенты свинства
и исторической невнимательности,
приводит внешние потуги подпрыгнуть выше головы,
шире полей, глубже рек... в грустную и извечную
осенне-зимнюю буффонаду.
Сначала надо разобраться с коэффициентами!
2
Один непонятно свежий и выпуклый АНАНАС,
в конце шестидесятых
принесенный, хотелось бы думать, отцом
из какой-то замысловатой дружеской поставки,
наверное, на советские танки...
Потом была длинная ананасовая пауза в моей жизни...
Потом стали проскакивать консерванты,
но с запахом детства я их не идентифицировал.
Намного позднее, зимой, на деревянной тележке,
запряженной осликом, их подвезли
насыпанными, как картошка,
огромно-желтые, с зелеными хвостиками,
после разделки мачете необычайно сочные,
сладкие...
Подвезли к нашей гостинице в Сайгоне,
бывшей американской базе с вышками по периметру,
опутанной с тех пор колючей проволокой...
Стоили они копейки.
Запах детства вернулся.
Ананасы без войны,
но, возможно, ею удобренные и опыленные...
Это и было множество.
июнь 2003 г.
|
|
ВОПРОСЫ НАПАДАЮЩЕМУ
— Зачем тебе ломаться? Для чего?
— Мне платят за футбол последний год... из космоса
посылами в подкорку. В расстановке нашей
мне велено идти вперед
«решительно, стремительно и сразу».
Я щупаю мгновенье, я учусь...
— Такой вопрос: когда ты отдыхаешь?
— Было время, когда в кроватках мелких спали дети,
а мы сидели с коньяком на кухне
вдвоем и тихо-тихо говорили.
С тех пор не отдыхаю никогда!
— Сезон закончился и что же ты?
— Уеду. Куплю на море домик в тихом месте.
Возьму листок бумаги и сигару
и опишу, как жил, как забивал.
— И все-таки ты, кажется, жалеешь...?
— Жалеют все. И я — не исключенье.
Вчера на повороте к Усть-Курдюму
на перегруженной и быстрой ныне трассе
шел длинный дождь и маленькая мокрая собака
пыталась как-то перейти дорогу...
Я был на скорости, увидел поздно, не остановился,
а псина мучалась, семеня ногами.
Не знаю, но надеюсь — перешла!
Но просьба вам об этом не писать...
— Тогда о чем? Вы, например, надолго?
— Надолго? Как обычно. Ну, не знаю.
Рассчитываю, правда, навсегда!
— Осталось пожелать всем нам удачи.
Порадуйте нас чуточку голами.
— Попробую, да и не та беда...
18. 06. 2003 г.
|
|
ОДНАЖДЫ
А. Федонину
Мой кислый вид — не мой.
Начну: однажды.
Итак, однажды, в ранних девяностых,
В разбойные, лихие времена.
Я думаю, прошедший ветеран
Отечественной, если мог бы, ещё честно,
Синхронно и не менее весомо,
С оттяжкой юности — «сороковых вначале...»
(Он ходит по земле своей войны).
Существенно, что можно продолжать и возвращаться
Поколенью пеших в шестидесятые,
В оттепель Булата, задиристость Андрея и т.д.
Поэтам серебристым в устье века,
Но с той же болью максимально смелых,
На сухарях и запредельной воле
И на свободе волеизлияний
Всегда неполный перечень о нас.
Что ж, о планете всей — намного шире:
Легко поставить даты — было б место.
И можно спроецировать народы по интернету все.
Итак, в начало. Я начну: «однажды»
Нам выпало в прекрасных девяностых
Попасть под жесткие удары бандитизма,
И мне разбили о башку бутылку.
Тут без прикрас: фактически так было,
И я вытаскивал еще из бойни друга,
Тяжелого, невидящего от ударов,
В добавок с перебитым в драке носом.
И нас, кровавых пацанов, подвез частник
В квартиру друга, почему-то без хозяйки.
Я памятник поставил тому парню.
Но убивать и выручать обычно
В России, как в рулетке, «чет-нечет»...
Итак, однажды, среди первых девяностых,
До первых трупов, но настолько близко
Мы выползли из бойни и подбитость
Разбавили улыбками наутро,
И смехом, когда вовсе не смешно,
Когда на нас без слез совсем не взглянешь.
И зеркало над нами хохотало.
Но мы сумели выбраться живыми
И потому однажды продолжаю...
01 — 03. 06. 2003 г.
***
Пока нам нет сорока
Не говорите нам пока.
Не наставляйте нам рога.
Не уходите в никуда.
Пока... нет сорока...
Когда нам будет пятьдесят
Жизнь не закончится опять.
Ты меня помнишь — дай понять?
Когда нам будет пятьдесят
Мы сможем продолжать опять...
Когда мы будем уходить
Мы же не станем воем выть.
Мы будем искренне любить
И только тише говорить.
Нам ещё реку переплыть...
Пока нам нет и сорока,
Когда нам будет пятьдесят,
Когда мы будем уходить...
16. 09. 2002 г.
|
оглавление
